Култи

Запата Мариана

Култи купил моему отцу поездку-мечты его жизни.

Называл меня своим другом в присутствии людей, на которых ему действительно было наплевать. А не на меня.

Я была влюблена в этого Пумперникеля.

Боже, помоги мне, кажется, я сейчас расплачусь.

Я пыталась найти слова, хоть какие-нибудь, и надеялась, что выражение моего лица не скажет ему: «Ты чертова идиотка, Сал». Потому что я становилась ею. Я действительно ею становилась. От правды никуда не деться, особенно, когда она смотрит на тебя с расстояния в метр, шатен, ясноглазый и ростом

в сто восемьдесят семь сантиметров. Я почесала щеку, борясь с желанием отвернуться, чтобы перевести дыхание и найти здравомыслие, куда бы оно ни делось.

— Я не думала, что твой спонсор сделает что-то подобное.

Вот что характерно для Немца — он был не из тех, кто ходит вокруг да около, или будет притворяться застенчивым, или скромничать. Он посмотрел мне прямо в глаза и сказал:

— Они этого не сделали. Я купил их.

Он…

— Мисс Сал! — крикнул один из учителей, сидевших у регистрационного стола.

— Ты. — Я указала пальцем Култи в живот, зная, что у меня есть только секунда, прежде чем мне нужно будет подойти к столу. — Я не знаю, как тебя благодарить.

— Не надо.

— Мисс Сал!

Пристально глядя на Баварскую сардельку, я торопливо сказала ему:

— Спасибо.

Он бросил на меня взгляд из-под тяжелых век, но ничего не сказал, прежде чем последовать за мной к столу регистрации.

Нечего и говорить, что дети сошли с ума, увидев Немца. На меня им было наплевать. Култи — и они потеряли свой разум. Они слушали его и были вне себя от возбуждения, когда мы начинали различные упражнения.

Баварская сарделька был прав. Мы были хорошей командой. Мне было с ним так же весело, как и с Францем, если не больше, из-за того, насколько игриво мы вели себя друг с другом.

Толпа, втрое больше той, что была у нас на поле, образовалась на дальнем конце школьного поля и стояла на протяжении всего занятия лагеря. Вспышки камер не прекращались, но, к счастью, никто не подошел к нам, и под «нами» я подразумевала Култи, пока мы были заняты. Я просто притворилась, что их там нет, и велела себе вести себя нормально.

Когда пришло время заканчивать, я позволила Култи сказать своим юным поклонникам, что они все получат пару его последних кроссовок «РК». Любой прохожий подумал бы, что детям, судя по их реакции, сказали, что они выиграли в лотерею. Немец не шутил. Обуви было более чем достаточно для всех детей.

— Можно мне сфотографировать только вас двоих? — спросила мама одного из детей после того, как мы сфотографировались с ее сыном.

— Конечно, — сказала я, как раз перед тем, как Немец обнял меня за плечи и притянул к себе, грубо и намеренно.

Хорошо.

Я с улыбкой ударила его по твердой плите, которую он называл своим животом.

— Я знаю, что это не мое дело что-то говорить, — выпалила леди, как только снимок был сделан. — Мне казалось, что разница в возрасте — это немного странно, но, увидев вас вместе, все приобрело смысл. Вдвоем вы до безобразия милые.

Я покраснела.

— О, это не... — начала было я, но Немец

прижал меня к себе.

— Спасибо, что привели своего сына, — оборвал он меня.

Спасибо, что привели своего сына?

Я чуть не поперхнулась.

Как только мы остались одни, я развела руки в стороны. Он дал этим людям неверное представление о наших отношениях.

— Что это было, черт возьми?

Немец бросил на меня скучающий взгляд и принялся собирать разбросанные по полю конусы.

— Люди будут верить в то, во что хотят верить. Нет смысла говорить им обратное.

Может быть, он и был прав, но все же.

— Рей. — Я прижала ладонь к своему лбу. — Не думаю, что это хорошая идея. То, что я слышу на поле, уже достаточно плохо.

— Не обращай на них внимания.

Ему было легко это говорить, это не он постоянно выслушивал эту фигню.

— Я просто не хочу, чтобы стало еще хуже. Вот и все.

Конус, который он только что схватил, упал обратно на землю. Култи повернулся ко мне всем телом.

— Неужели сама мысль об отношениях со мной настолько неприятна?

Чего, блядь?

— Что?

Он положил руки на свои стройные бедра.

— Ты не находишь меня привлекательным? Ты же сама мне говорила, что тебе нравятся мужчины постарше. Я всего на двенадцать-тринадцать лет старше тебя.

В это утро я проснулась с мыслью, что этот день будет таким же, как и все остальные. Очевидно, это было не так. Что, черт возьми, я должна была сказать?

Правду. Не-е-е.

Я поймала себя на том, что чешу щеку.

— Ты привлекателен. Ты очень привлекателен, и сам это знаешь, тщеславный ублюдок. И ты еще совсем не стар. Просто… — Я закашлялась. — Ты мой тренер и мой друг, — рассеянно добавила я, будто это было главной причиной, почему я не могла смотреть на него иначе.

К сожалению, теперь я знала правду — было уже слишком поздно для этого.

И что же он ответил?

— Я не забыл.

Чего он не забыл?

— Перестань беспокоиться о том, что все думают. Ты сама сказала мне: единственное, что имеет значение, это то, что ты сама о себе знаешь. — Он продолжал смотреть на меня, пока я не кивнула. — Давай закончим, хорошо?

Меньше чем через двадцать минут мы закончили укладывать все оборудование и помогать учителям убирать столы, которые они позаимствовали в школе. Я горячо поблагодарила их за помощь и смотрела, как Култи схватил мою сумку и оставшиеся бутылки с водой и потащил все это к машине.

— Я поеду с тобой, — сказал он, как только захлопнул багажник.

Я бросила на него быстрый взгляд, направляясь к водительскому месту.

— Ко мне или к тебе?

Култи посмотрел на меня с другой стороны машины.

— К тебе. У меня слишком тихо.

Учитывая, что мы оба жили одни, я не понимала, как в одном месте может быть более низкий уровень шума, чем в другом. Единственное отличие состояло в том, что его дом был, по меньшей мере, в шесть раз больше моей квартиры над гаражом.