Культивация рунного мастера 4
Шрифт:
— Скажи, ты считаешь меня красивой? — неожиданно спросила она. Вопрос был задан спокойно и прямо, будто это самое обыденное дело — спасая жизнь, спрашивать о внешности.
Горшок моргнул. Чем больше он смотрел на нее, тем яснее понимал: она великолепна. Даже в доспехах. Стройные ноги, плавные линии бедер, талии, груди, лицо, способное затмить саму луну в этом мрачном мире.
Он поднял руку, почесав волосы от смущения.
— К чему такой очевидный вопрос? Честно говоря… я бы даже без выпивки счел вас красавицей сродни Селун, — выпалил он, смутившись собственной прямолинейности.
Девушка
Ее лицо начало меняться.
Под кожей красавицы будто задвигались черви. На верхней половине лица, вокруг глаз прорезались грубые шрамы. Они перекосили некогда идеальный лик, а затем раскрылись, источая темную жидкость.
Эти шрамы и кровь выглядели так жутко, что Горшок вздрогнул. Ему захотелось отвернуться, не смотреть на эту изуродованную красоту.
— А теперь? — спросила она, придвигаясь ближе. Голос оставался манящим, но Горшок ясно видел перед собой искаженную маску боли и ненависти.
Он отшатнулся, чувствуя, как сердце бьется быстрее. Что за мистика здесь происходит?
Она скользнула вперед, и Горшок ощутил прикосновение металла к своей шее. Странный нож с тройным лезвием, изогнутым под странными углами, прижался к его коже. Стоило ей чуть надавить — и появится смертельная рана.
— Давай, ответь мне скорее, — прошептала девушка, приблизив губы к его уху. Горячее дыхание обдало его вперемешку с приторно сладкими духами. — Я изнемогаю от предвкушения.
Бивший в голову хмель вдруг резко пропал, и Горшок осознал, в какой ситуации оказался. Это девушка вовсе не была праведной спасительницей, как показалось на первый взгляд.
Горшок сглотнул, стараясь не дергаться. Страх сжигал нутро, но и паниковать было бесполезно. Надо было что-то предпринять.
Ответить? Но как именно?
Если он сейчас скажет, что она красива, то она скорее всего убьет его за ложь. А если скажет, что уродлива, то убьет за оскорбление. Это было очевидно. Здесь не было правильного ответа.
Возможно она убила химеру, чтобы самой убить его.
— Кто ты? — выдавил он, стараясь затянуть время.
Она чуть отстранилась, словно лиса, которую заинтриговал новый звук. Ее изуродованное лицо растянулось в подобии улыбки. Она поднесла нож повыше, давая понять, что дерзость наказуема, но все-таки ответила:
— Называй меня Акаша. Скажи, так красива ли я?
Давление ножа усилилось. Горшок почувствовал боль и стекающую теплую струйку. И нож продолжал вдавливаться в его шею.
Отмалчиваться или оттягивать время больше было нельзя. Если он не ответит на вопрос, она убьет его.
Проклятье. Стиснув зубы, он наполнил тело эфиром и резким рывком ухватил женское запястье. Потянул в сторону.
Акаша напрягла мускулы, и оттуда пошла такая сила, что Горшок подумал, будто схватился не за руку девушки, а за железный прут. Но все же ему удалось сместить клинок чуть в бок.
Она нахмурилась. Похоже, игра ей наскучила, и она была готова перейти к более жестоким мерам.
Горшок почувствовал, как ее эфирное давление возрастает. Если у него была всего начальная ступень
А с истощенным сосудом после недавнего сражения с химерами, он тем более не мог ей ничего противопоставить.
Сделав обманное движение, он извернулся и отскочил вбок. Затем что есть мочи рванул по коридору.
Сердце бешено колотилось, кровь стучала в ушах.
Каменные стены мелькали по сторонам, а грубые, слегка скользкие плиты пола гулко отдавались под его шагами.
Сзади раздалось короткое хихиканье, от которого по коже пробежал мороз, и Горшок услышал, что ее шаги становятся всё ближе. Кровь из неглубокой раны на шее продолжала сочиться тонкой струйкой, но сейчас главное было выжить.
Он не обращал на рану внимания, бежа без оглядки.
Едва ему удавалось спрятаться или оторваться, как женские шаги снова оказывались рядом. Это повторялось без перерыва. Акаша будто играла с ним: то замедлялась, давая ему надежду, то внезапно оказывалась ближе, напоминая о своем превосходстве. Она словно получала удовольствие от этой погони.
Пробежав мимо отворенной двери в подсобное помещение, Горшок резко свернул за угол. Остановившись на миг, он пытался хоть чуть перевести дух.
В этот раз сзади было тихо. Может, она устала или потеряла его след?
Горшок прижался спиной к стене, вслушиваясь. Ничего. Лишь далекое эхо собственных тяжелых вдохов.
Но стоило ему чуть отойти от стены, как прямо напротив, будто вынырнув из тени, снова появилась Акаша. Она стояла с ножом в руке, криво улыбаясь.
— Ну что же, ты хитрый, но бесполезно — сказала она, облизывая замаранное в его крови лезвие. — Хочешь я тебе кое-что расскажу? Ты слышал о мастерах крови? Это древний путь культивации физического тела. Но помимо этой силу, у них есть еще одна интересная особенность. Они чувствуют кровь своей жертвы так же хорошо, как акулы чувствуют каплю в море. Убегать бесполезно. Хи-хи.
Горшок попытался отступить, но ноги дрожали от усталости, а рана саднила все сильнее.
Акаша вплотную приблизилась, уставившись в его глаза.
— Что ж, раз не хочешь говорить, то мне придется убить просто так, — играла на ее губах странная улыбка.
Девушка замахнулась ножом и резко ударила.
Горшок замер, наблюдая будто в замедленном действии за приближающимся клинком. Спустя мгновение все для него кончится…
Как вдруг в поле зрения появился всполох черной энергии и фигура кровожадной красавицы исчезла из поля зрения. Черный эфир ударило ее сбоку, отбросив к стене.
С глухим стуком Акаша впечаталась спиной в каменную кладку, слегка потеряла равновесие, но тут же выпрямилась, вскинув взгляд туда, откуда прилетел удар.
Горшок чуть пошатнулся и, вглядываясь сквозь слезящуюся от боли и страха пелену, узнал фигуру, которая появилась в коридоре. Доспехи с рунными надписями, знакомая аура, перевязанное платком лицо.
Это был его командир. Джино!
Он стоял напротив Акаши, сжав меч, покрытый мелкими черными рунами. Оружие выглядело готовым к бою.