Культивируй. Побеждай

Крынов Макс

— Яна, ты меня не переубедишь. Я уже приводил все аргументы в кафе, а новый аргумент сейчас лежит в своей квартире и не просыпается. Ты снова попытаешься подбить меня на вступление в группу, но любая группа, если ее организовывают обстоятельные люди вроде Кирилла Романовича, действует в соответствии с правилами и инструкциями. Я ненавижу инструкции и правила, и не люблю, когда мою свободу ограничивают. Я не хочу начинать с самого низа и подниматься вверх по иерархической лестнице, чтобы меня заметили. И давай на этом закончим наш диалог, а завтра

созвонимся снова, когда Валера проснется.

Яна ничего не ответила и отключилась после долгой паузы.

Пальцами щелкал с замиранием сердца. И когда шкатулка действительно появилась на простынях, я не меньше минуты пялился на нее, прежде чем открыть.

Внутри лежал кусок бинта и пузырек с бессонницей.

Я прикинул, что в следующий раз стоит вынести из мира Кошмаров пилюлю орса (отлично заживляет раны), семечко орса, которое прекрасно подойдет, если нужно будет избавиться от тела следующей гиены. Выложу это в тумбочку, и каждое утро, вынимая из шкатулки предметы, принесенные в реальность, буду класть взамен мой спасательный наборчик, который может пригодиться мне в этом мире. А вечером — убирать обратно в тумбочку до следующего утра.

А пока я коснулся бинта, увидел, что тот начал разматываться вокруг ладони, и отдернул руку. Отлично, значит магия обликов здесь действует.

На радостях от того, что все получилось, я сфотографировал пузырек… и, подумав, удалил фото. Лишнее палево на телефоне мне ни к чему — а ну как открою случайно рядом с кем-то галерею, или решу кому-нибудь фотографии показать, и мигом спалюсь. Может, никто не заметит ничего, а может, как раз обратят внимание. Да и вообще — зачем мне та фотография? На авито его выставить?

Когда радость улеглась, я сел и задумался: а что я, собственно, могу протащить обратно в иной мир? Можно специи, можно оружие. Точнее, можно было бы, будь у меня оружие. А так — какие-нибудь предметы первой необходимости. Можно телефоны туда принести — главное, чтобы техника с той стороны работала.

Написал Олегу:

— Привет. На рынке можно кому-нибудь продать серебряный слиток?

— Можно, если осторожно. Подойди к тому, кто телефоны покупает-продает, ювелирку. Только смотри, чтобы не получилось, как у того чувака, что траву за гаражами трогал — медитации у него там какие-то были, а люди подумали, что он закладки ищет и чуть лицо не разбили. Заприметят тебя скупщики, проводят до дома, где слиток лежит, и решат в гости зайти, когда никого не будет. А вообще, зайди в любой ломбард, и тебе скажут: «Да».

— А они все шесть квартир на этаже вскроют, или со мной на лифте поедут? — саркастично спросил я.

— Сперва до адреса доведут, узнают подъезд. Потом поставят человечка покараулить пару дней. Когда ты будешь возвращаться домой, один из них заскочит с тобой в лифт и поедет посмотреть, на каком этаже живешь. Другой спалит, в каком окне свет загорелся. Дождутся, когда свалишь из дома, и вскроют. Как-то так.

Шутить сразу расхотелось, но в ломбард я все равно не двинусь. Там

стоят камеры, на которые попадать мне неохота. Лучше уж съездить на рынок.

На выходе из подъезда заметил двух электриков. Один держал стремянку, на которой стоял второй, закручивая болты на креплении камеры.

— Устанавливаете новые камеры? — осведомился я.

Дело хорошее — так будет проще вычислять…

— Снимаем старые, — качнул головой электрик.

— А зачем?

— Приказ городской администрации — снять все камеры, — устало сказал электрик. А второй добавил:

— Перебои электричества по городу из-за этих камер.

— Мужики, вы сами в это верите?

Ответа я не дождался, и шагая на остановку, приметил еще две бригады.

Похоже, что Кошмары попадают на камеры, а власти города, вместо того, чтобы оповестить население, пытаются сдержать панику. Закрывают глаза гражданам, делают вид, что нет никаких обращений на сайтах городской думы, что никто не приходил на днях к зданию и не орал, требуя объяснений — почему сына задрала огромная собака. Хотя власти сами прекрасно понимают, сколько будет жертв среди населения, если людей не оповестить. Идиотство, но в аврале, в котором сейчас находится городская верхушка, какие только решения не возникнут.

Асфальт под ногами раскален до предела, воздух дрожит в знойном мареве. Я иду к остановке, ощущая, как жаркое солнце беспощадно обжигает мою кожу. Натягиваю на голову бейсболку, поправляю очки надеясь, что это хоть немного защитит меня от палящего зноя. Не помогает — глаза сохнут, приходится часто моргать.

Чертово солнце. Хорошо, что меня еще автозагаром обработали. Человек в кепке и очках в жаркий день не вызывает подозрения, но если бы у меня еще и кожа бледная была, первый же патруль ППС остановил бы.

Причаливает старый, видавший виды автобус. Он грохочет и скрипит. Окна открыты — с ветерком домчусь.

В салоне царит духота, смешанная с запахом пота и пыли. Сажусь на потрепанное сиденье. Автобус трогается с места, и я чувствую каждый его толчок и рывок

Дорога до рынка кажется бесконечной. В окна автобуса врывается горячий ветер, принося с собой пыль, бензин и что-то еще неуловимо знакомое. Что-то, чего я в этом мире раньше не ощущал.

Наконец, автобус останавливается у рынка. Я выхожу наружу и снова ощущаю, как солнечные лучи начинают жечь кожу.

Рынок кипит жизнью: люди торгуются, кричат, снуют. Здесь царит своя атмосфера — шумная, полная энергии и движения. Вон стоит карманник — мелкий и серый, невзрачный. Смотрит по сторонам, беспокойно и суетливо, оценивая торчащие сквозь ткань брюк кошельки, сумки. А вот там — две цыганки уже забалтывают женщину, прижимающую к себе клатч.

Я замечаю мужчину с белой жилеткой, на которой написано «Куплю ювелирные украшения, телефоны, ноутбуки». Он стоит возле прохода вглубь рынка.

Погружаюсь в этот хаос: пробираюсь сквозь толпу, держа в кармане серебряный слиток. Металл холодит руку.