Культура древнего Рима. Том 2

Кнабе Георгий Степанович

В надписи IGRR, IV, № 1344 из Магнесии на Сипиле говорится о победах атлета в Олимпии в 229-ю Олимпиаду, т. е. в 137 г. н. э. Имя его, первая часть которого не сохранилась (есть только буквы , предположительно восстанавливается как Гермагор. В надписи IG, XIV, 739 перечисляются одержанные им победы: при Акции, Немее, Аспиде, Истмии, в Панафинейских празднествах, на Панэллинских Олимпийских играх, играх в честь Адриана в Афинах, в Путеолах, в соревнованиях койнона Азии в Смирне, на Олимпиадах Смирны и Эфеса, на играх в честь Адриана в Эфесе, Августов в Пергаме, Траяна в Пергаме. Все эти победы перечислены в надписи на базе поставленной ему на родине статуи. Среди прочих почестей Гермагор получил и право римского гражданства.

Известны династии

атлетов из городов Малой Азии, когда сын наследует профессию отца и в свою очередь передает ее сыну. Марк Аврелий Демострат, сын Дамы, жившей в конце II — начале III в. н. э., хорошо известен из надписи на базе статуи в Риме (IG, XIV, 1105) и на его родине в Сардах (IGRR, IV, № 1519). Он был — атлет и кулачный боец, победитель многих состязаний. Его сын унаследовал профессию отца, за что ему была поставлена статуя в Дельфах (OMS, II, р. 1146) и он был назван «победившим во многих состязаниях».

Приведенный материал показывает, какое большое значение имели спортивные состязания в общественной жизни городов Малой Азии. Совершенно иначе обстояло дело в деревне. Сельские жители спортом интересовались очень мало. Среди нескольких тысяч надписей из сельских местностей Малой Азии ни одна не упоминает об организации подобных состязаний в деревнях, о постановке статуй атлетам, местным уроженцам. У крестьян, жизнь которых проходила в постоянном физическом труде, отношение к спорту было совсем иным, чем у горожан. Эта форма общественной жизни, которой придавалось столь большое значение в полисе, была совершенно чужда общине с ее сходом, регулярно собиравшимся и решавшим все проблемы местного самоуправления.

* * *

Вопрос о сходстве и различии мировоззрений горожанина и крестьянина Малой Азии в I–III вв. фактически сводится к проблеме сходства и различия между идеологией жителей полиса и комы, а тем самым к характеристике того общего и индивидуального, что определяло специфику культуры городской общины и общины сельской. Анализ источников, в первую очередь эпиграфических, позволяет сделать вывод о значительном отличии мировоззрения горожанина от мировоззрения крестьянина.

Конечно, не следует думать, что внутри этих двух категорий не было существенных различий. В немалой степени они определялись тем обстоятельством, что жители полисов западного побережья Малой Азии, более развитых в экономическом и социальном отношении, по своему культурному уровню заметно превосходили население городов, расположенных в глубинных районах Малой Азии. Соответствующие различия наблюдались и в среде сельского населения, на которое большое влияние оказывал греческий город, несмотря на «центробежные» тенденции в развитии общины.

Следует сказать также об эволюции полиса и стабильности, даже консервативности общины, что необходимо учитывать при сравнительной характеристике мировоззрения горожанина и крестьянина. Своеобразие и специфика взаимных влияний и путей развития определялись в конечном счете характером взаимодействия античного, рабовладельческого способа производства и местных форм собственности и эксплуатации.

А. И. Павловская

Глава седьмая

СОЦИАЛЬНО-ПСИХОЛОГИЧЕСКИЙ ОБЛИК КРЕСТЬЯНИНА ПОЗДНЕРИМСКОЙ ЭПОХИ

(по материалам египетских папирусов)

Постановка вопроса о социально-психологическом облике человека античной эпохи представляется вполне закономерной: носителями культуры, создававшими ее, наследовавшими и развивавшими дальше, были люди — все в совокупности и вместе с тем — каждый в отдельности. Естественно, что лица, выделявшиеся своими дарованиями — художественными, научными, техническими, организаторскими, — оставляли более заметный след в развитии культуры, но прогрессивный ход этого развития был бы невозможен без повседневного материального и духовного труда массы безвестных людей, воспринимавших эту культуру от своих предков и передававших ее потомкам. И потому заслуживают пристального изучения сохраненные

историей памятники их жизни и деятельности.

Уникальными в этом отношении являются дошедшие до нас в папирусах документы, позволяющие восстановить облик крестьянина позднеримской эпохи, т. е. проследить его деятельность и социальную обстановку, в которой она протекала, его взаимоотношения с другими лицами внутри тех более узких (семья, объединения по интересам или профессии) и более широких (селение, сословие) социальных групп, к которым он принадлежал по рождению или присоединялся по своей инициативе, его индивидуальные представления о моральных нормах, материальных и духовных ценностях, его характер и поведение в той или иной ситуации.

На протяжении всей истории древнего мира крестьяне составляли основную массу населения и древневосточных государств, и полисов, и эллинистических монархий, и Римской империи [444] . Однако следует оговорить, что термин «крестьяне» в русском языке и, вероятно, соответствующие термины в других европейских языках возникли в иную эпоху и отражали иные общественные отношения, а потому применение слова «крестьяне» для характеристики сельского населения древневосточных и античных обществ в какой-то мере условно. В историографии античного мира оно используется для обозначения мелкого землевладельца-земледельца [445] , являющегося гражданином греческого полиса, римской civitas или муниципия, а также для обозначения земледельца-арендатора, обладавшего или не обладавшего статусом гражданина, и зависимых или полузависимых земледельцев в эллинистических государствах и провинциях Римской империи.

444

О месте крестьян и крестьянского хозяйства в социально-экономической структуре Римской империи см.: Кузищин В. И. Римское рабовладельческое поместье И в. до п. э. — I в. н. э. М., 1973, с. 11–51.

445

Источники говорят и о наличии мелких землевладельцев (ремесленников, торговцев, воинов), не занимавшихся земледелием, сдававших свои участки в аренду. Особенно хорошо это засвидетельствовано в папирусах. См., например: р. Br"ux. . 7616; р. Mich. 223 и др.

Как видим, диапазон применения этого термина очень широк: люди, объединяемые понятием «крестьяне», различались и по правовому, и по экономическому, и по социальному положению. И тем не менее было нечто общее, налагавшее определенный отпечаток на их образ жизни, психологию, идеологические представления и культуру, — это их связь с землей. Владение землей на тех или иных правах, методы обработки земли, повышение ее производительности, зависимость производственного процесса от природных условий — все эти (и многие другие) аспекты земледельческого производства в той или иной мере играли определяющую роль в жизни земледельца, был ли он собственником своего участка или арендатором, полноправным гражданином или неполноправным или даже зависимым. Существенное значение имело и место жительства земледельцев: постоянное проживание в деревне или селе, неотделимая связь с земледельческим процессом придавали крестьянину некоторые социально-психологические черты, отличавшие его от горожанина даже в период процветания полисов, когда многие жители города еще вели жизнь мелких земледельцев, обрабатывая трудом своей семьи — фамилии (включавшей сравнительно часто и нескольких рабов) — прилегающие к городу участки [446] .

446

См., например, противопоставление сельских жителей и горожан в комедиях Аристофана «Облака». «Мир» и др.