Культура имеет значение
Шрифт:
В статьях настоящего сборника рассматривается вопрос о том, как культура в этом субъективном смысле влияет на предрасположенность того или иного социума к прогрессу в экономической и политической областях. В большинстве материалов, таким образом, культура предстает как независимая переменная общественного развития. Вместе с тем, если культурные факторы действительно содействуют прогрессу или препятствуют ему, культура должна интересовать нас и в качестве зависимой переменной (вторая часть формулы Мойнихэна). Можно ли с помощью политических или иных инструментов трансформировать культуру или устранять преграды, возникающие на пути прогресса? Как известно, экономическое развитие преобразует культуры, но знакомство с этой истиной не слишком помогает в тех случаях, когда нужно ликвидировать культурные барьеры, сдерживающие прогресс. Мы знаем, что общественные системы способны менять
Ключевая проблема в том, способно ли политическое руководство противодействовать социальному краху, поощряя преобразование культуры. В некоторых случаях подобное возможно, о чем свидетельствует опыт Сингапура. Как подчеркивается в главе, написанной Сеймуром Липсетом и Габриэлем Ленцем, уровни коррупции в различных странах в основном согласуются с культурными размежеваниями. Среди наиболее коррумпированных — Индонезия, Россия и несколько латиноамериканских и африканских государств. В протестантских обществах Северной Европы и землях, освоенных британскими переселенцами, уровень коррупции самый низкий. Страны, в которых распространено конфуцианство, находятся где-то посередине. При этом типично конфуцианское общество — Сингапур — стоит на одном уровне с такими наименее коррумпированными государствами мира, как Дания, Швеция, Финляндия и Новая Зеландия. Объяснение данной аномалии — в личности Ли Куан Ю, который, намереваясь избавить Сингапур от продажности и патернализма, весьма преуспел в своем начинании. Именно так политика «преобразует культуру и ограждает ее от самой себя». Неясно, однако, до какой степени свободным от коррупции останется Сингапур после ухода нынешнего руководителя. Способна ли политика навсегда уберечь общество от себя самого? Вопрос о том, могут ли политические и социальные акторы открывать свои культуры прогрессивным веяниям, является одной из центральных тем, которые мы собираемся рассмотреть.
Проект «Культурные ценности и прогресс человечества» и сама эта книга в значительной степени стали продуктом идей, энергии и преданности Лоуренса Харрисона. Он задумал это начинание, наметил темы, определил круг участников, редактировал подготовленные в его рамках тексты и собрал деньги, позволившие нам работать. Гарвардская академия международных и региональных исследований с энтузиазмом включилась в наши усилия, всецело поддержав их, поскольку проект напрямую затрагивал научные интересы этого учреждения. С самого основания в 1986 году академия выделяет двухгодичные стипендии молодым ученым-обществоведам, сочетающим блестящее знание своей научной дисциплины с экспертизой в области языка, культуры, социологии и политики какой-либо незападной страны или региона. Выпускники академии сейчас преподают в ведущих университетах и колледжах по всей стране. Ее работу курирует комитет из ведущих гарвардских ученых, являющихся первоклассными экспертами в конкретных областях международных отношений. Три года назад академия решила углубить внешнеполитическую специализацию и распространить свои исследовательские программы с изучения индивидуальных обществ и культур на анализ их сходств и различий, а также взаимодействия основных культур и цивилизаций между собой. На конференции, организованной в 1997 году, рассматривалось возможное влияние элит ведущих стран и регионов на мировую политику и грядущий миропорядок. Настоящая книга стала вторым сравнительным исследованием вопроса о том, как различные культуры воздействуют на экономический и политический прогресс.
В опубликованной в 1992 году работе, посвященной взаимоотношению культуры и развития, Роберт Клитгаард ставит следующий вопрос: «Если культура столь важна, а люди изучают ее на протяжении столетия или даже более, почему у нас до сих пор нет полноценных теоретических концепций, практических рекомендаций и тесных профессиональных контактов между культурологами и политиками?». Назначение данного сборника (а также всей последующей работы, которую мы намереваемся предпринять) состоит именно в том, чтобы усовершенствовать теории, отработать практические приемы и укрепить взаимосвязи ученых и практиков ради обеспечения культурных предпосылок, способствующих общественному прогрессу.
Лоуренс
Введение
В чем значение культуры?
Более полувека тому назад мировое сообщество переключилось с ликвидации последствий второй мировой войны на борьбу с бедностью, неграмотностью и неравенством, от которых страдали народы Африки, Азии и Латинской Америки. В свете небывалых успехов «плана Маршалла» в Западной Европе и возрождения Японии повсюду преобладал безудержный оптимизм. Развитие считалось неизбежным процессом, особенно теперь, когда колониальное иго рушилось. В вышедшей в 1960 году и получившей широкую известность книге Уолта Ростоу «Стадии экономического роста» утверждалось, что диалектика общественного прогресса позволяет даже ускорять его ход.
Действительно, колониализм к тому моменту почти исчез. Филиппины получили независимость в 1946 году, Индия и Пакистан — в 1947. Вскоре после войны истек мандат англичан и французов на управление ближневосточными территориями, ранее входившими в состав Османской империи. К концу 1960-х годов в основном завершился процесс деколонизации Юго-Восточной Азии, Африки, Карибского бассейна.
Программа «Союз ради прогресса», ставшая ответом президента Кеннеди на кубинскую революцию, породила большие надежды. Многим казалось, что ей суждено повторить успех «плана Маршалла», а Латинская Америка за десять лет станет регионом экономического процветания и демократии.
Но по мере того, как столетие подходило к концу, оптимизм сменялся разочарованием и унынием. Лишь немногим странам, среди которых были Испания, Португалия, Южная Корея, Тайвань, Сингапур и бывшая британская колония Гонконг, удалось, следуя намеченной Ростоу траектории, попасть в «первый мир». Но подавляющее большинство государств мира по-прежнему находятся далеко позади, и для основной массы их граждан материальные условия жизни за последние пятьдесят лет ничуть не улучшились. Из шести миллиардов людей, населяющих сегодня земной шар, лишь один миллиард живет в передовых демократических государствах. Более четырех миллиардов составляет население стран, относимых Мировым банком к странам с «низкими доходами» или «доходами ниже среднего уровня».
Качество жизни в этих районах земного шара удручает, особенно если принимать во внимание экономическую помощь, которую они получали на протяжении нескольких десятилетий:*1
• В 23 государствах (в основном африканских) более половины взрослого населения неграмотно. За пределами Африки в этот список входят Афганистан, Бангладеш, Непал, Пакистан и даже одна страна западного полушария — Гаити;
• В 35 странах мира, среди которых Алжир, Египет, Гватемала, Индия, Лаос, Марокко, Нигерия и Саудовская Аравия, более половины женщин неграмотны;
• В 45 странах (в основном африканских, хотя среди них числятся также Афганистан, Камбоджа, Гаити, Лаос и Папуа Новая Гвинея) продолжительность жизни не превышает 60 лет, а в 18, каждая из которых находится в Африке, она ниже 50 лет. В Сьерра-Леоне, например, данный показатель составляет всего 37 лет;
• По меньшей мере в 35 государствах, в основном находящихся в Африке, каждый десятый ребенок не доживает до пятилетнего возраста. За пределами Африки аналогичные показатели отмечены в Бангладеш, Боливии, Гаити, Лаосе, Непале, Пакистане и Йемене;
• Ежегодный прирост населения в беднейших странах составляет 2,1 процента, что в три раза выше аналогичного показателя развитых стран. В некоторых исламских государствах рождаемость остается исключительно высокой: так, в Омане численность населения ежегодно увеличивается на 5 процентов, в Объединенных Арабских Эмиратах — на 4,9 процента, в Иордании — на 4,8 процента, в Саудовской Аравии и Туркменистане — на 3,4 процента.
Среди стран, предоставляющих Мировому банку соответствующую статистику (а так поступают далеко не все), наибольшее неравенство в распределении доходов наблюдается в беднейших государствах, прежде всего латиноамериканских и африканских. Так, 10 процентов населения Бразилии сосредоточили в своих руках 48 процентов национального богатства; примерно так же обстоит дело в Кении, Южной Африке и Зимбабве. Те же 10 процентов в Чили, Колумбии, Гватемале и Парагвае получают 46 процентов всех доходов, а в Гвинее-Биссау, Сенегале и Сьерра-Леоне — около 43 процентов. Для сравнения отметим, что в Соединенных Штатах, которые среди передовых демократий отличаются наибольшим неравенством, богатейшие 10 процентов располагают 28,5 процентами национального достояния.