Культура времен Апокалипсиса
Шрифт:
Четыре какашки в горне
Неужели человеческие и звериные экскременты и есть та самая таинственная и драгоценная первичная материя (prima materia), которая может трансмутировать в золото? Многие алхимики боялись замарать руки, используя в своей магической работе фекалии. Но других, тех, кто практиковал черную магию, исследователей-фа-устианцев, ничто не могло отпугнуть. Надеясь сделать открытие, они принимали «черную магию» буквально и спускались в темные камеры и выгребные ямы с тем, чтобы раскрыть золотую тайну экскрементов: они выходили на алхимический Путь Левой Руки.
Немецкий автор Михаэль Д. Эхнер в своей
Анализируя субстанции, которые обычно считаются нечистыми, средневековый алхимик, вероятно, ближе всего подбирался к старым учениям. Он сознавал, что грязь есть внешний облик скрытого Бога, и что бесценное сверкающее золото находят в рудах и металлах, отвергаемых теми, кто не может отличить ценное от никчемного.
Putrefactio
Подобные взгляды бытовали не только в Средневековье, в некоторых оккультных течениях они просуществовали вплоть до XX века. Фриц фон Герцмановский-Орландо 22 декабря 1914 года писал своему другу, художнику-символисту Альфреду Кубину: «Писсуары, туалеты и ночные вазы, являющиеся центром оккультной чувственности, все еще недооценены».
В начале этого столетия писатель и оккультист Густав Мейринк предпринял в Праге кое-какие алхимические эксперименты. Во всех областях он был человеком, жаждавшим заглянуть за кулисы «видимой реальности» для того, чтобы больше познать мир сокрытый. О своих алхимических приключениях он написал в отчете «Как я пытался сделать золото в Праге». У букиниста он набрел на средневековый текст графа Милано, в котором утверждал, что алхимическая prima materia может быть получена из человеческих или звериных экскрементов. Текст содержал подробные описания. И Мейринк решил посветить себя этой алхимической задаче метаморфозы. Он договорился со стариком, работавшим в канализации, и получил от него ведро фекалий:
Алхимики старины почти единогласно утверждали, что процесс приготовления эликсира охраняется темными силами подземного мира и поэтому может привести к ужасной беде: нищете, неизлечимому недугу или насильственной смерти. Любой ценой нужно предохраняться от взрыва стеклянного сосуда, содержащего субстанцию, неторопливо трансформирующуюся над медленным огнем. Согласно предписанию, я в течение недель монотонно подогревал ее. Я и мой химический консультант были удивлены, заметив необъяснимо прекрасные перемены цвета, который, в конце концов, достиг радужности павлиньего хвоста. Однажды, когда я стоял перед ретортой, она с громким хлопком взорвалась, а ее содержимое брызнуло мне в лицо. Я повторил эксперимент — на этот раз с открытым сосудом. Игра цветов утихомирилась на первой стадии черноты. Для меня до сих пор остается абсолютно непостижимым, почему колба взорвалась снова — и именно тогда, когда перед ней стоял я. Когда я возжелал повторить операцию в третий раз, меня охватил ужасный недуг
Густав Мейринк, «Дом последнего фонаря»
В одном из мистических фильмов чилийского режиссера Але-хандро Ходоровски экскременты превращаются в золото после прохождения черной, красной и белой алхимических стадий. Это уравнение фекалий с золотом служило также важным элементом множества картин и сочинений каталонского художника Сальвадора Дали, что, вероятнее всего, было результатом влияния обширных трудов Карла Густава Юнга на тему алхимии и состояний психики. Как он восклицал:
Я воспринимаю существование с алхимической точки зрения. Не верю в абстрактную концепцию человека. Его пол, его запахи, его экскременты, гены в его крови, его эрос, его мечты и его смерть являются важными аспектами его существования…. Я верю в силу гниения…. Любое великое искусство рождается из алхимии и преодоления смерти…. Я делаю золото, сверхсознательно опустошая кишечник… Изучим же дерьмо, дабы вести счастливую жизнь!
Кадмон —
Великий Космический Анус
ФЕКАЛЬНЫЙ ЧАРОДЕЙ
Правдивая история, приведенная ниже, была поведана Майклу Мойнихэну уважаемым австрийским физиком, профессором Хайнцем фон Ферстером.
Моя история — о странствующем мастеровом по имени Уэйланд-кузнец. Такие люди были очень популярны в Европе в 11-ом и 12-ом столетиях. Они были работниками, прекрасно знавшими, как делать и то, и это, бродившими из страны в страну, из города в город, от короля к королю и предлагавшими свои услуги.
Уэйланд странствовал по Европе и предлагал свои услуги каждому королю, с которым удавалось встретиться, и, наконец, он пришел к одному королю и предложил ему себя в качестве кузнеца.
Король сказал:
— Это, конечно, замечательно, но прости — у меня уже есть кузнец.
— Тогда почему бы нам не устроить состязание? — ответствовал Уэйланд. — Тогда ты сможешь нанять лучшего из нас.
— Хорошо, — сказал король. — Что это за состязание?
Уэйланд предложил следующее: местный кузнец сделает доспехи и оденет их на себя. Уэйланд же сделает меч. Местный кузнец сядет на стул, а Уэйланд возьмет меч и попробует пробить им доспехи. На что король ответил:
— Звучит весьма разумно, ведь если ты пробьешь их, другой кузнец будет мертв. Но если не сможешь, а меч сломается — мы тебя повесим!
И Уэйланд сказал:
— Что ж, прекрасная сделка.
И оба кузнеца пошли в свои кузницы. Уэйланд начал делать свой меч, а другой мастер — доспехи. Уэйланд начал создание своего меча следующим образом: он взял немного железа и снял с него тонкую-претонкую стружку, затем взял хлеб и запихал в него эти стружки, смешал все это с капелькой молока, запек и скормил курам. Куры клевали, клевали и клевали. А затем, через несколько дней, Уэйланд аккуратно собрал их помет. Он очистил его, промыл, а потом снова запихал полученные опилки в новый хлеб с новым молоком, слегка запек и снова насыпал курам. А они снова клевали, клевали и клевали. Он подобрал помет и проделал все с начала. Так поступил он ровно 13 раз, а закончив, собрал все опилки и выковал из них меч.
К тому времени другой кузнец уже закончил свою броню. И вот он сидит на стуле, Уэйланд подходит со своим новым мечом и — вжик! — рассекает того парня ровнехонько на две половинки, одна падает влево, другая — вправо. У Уэйланда есть работа! И, конечно же, затем его приключения продолжились.
Но самое примечательное заключается не в этом. Есть в Дюссельдорфе, немецком городе, в наши времена известном за счет сталелитейного производства, крупный металлургический институт. Где-то между 1930 и 1933 годами один сумасшедший услышал об этой истории и решил провести эксперимент Уэйланда-кузне-ца. Подвергаясь насмешкам всех сотрудников металлургического института, он притащил 50 кур во двор учреждения и повторил опыт. Он точно, шаг за шагом, последовал всем действиям Уэйланда. Пока куры ели опилки и снова их исторгали, он подобрал немного железа и провел спектроскопический анализ. «Что же творится с этим железом? — интересовался он. — Происходят ли какие-нибудь изменения?». И он увидел, что да, происходят! Он увидел, что в спектральной линии металла чуть прибавилось азотной кислоты, а, пропустив опилки через кур надлежащее количество раз и сковав их, он обнаружил, что металл стал прочнее. Он уже не так просто ломался. В сталелитейном производстве есть процесс, называемый нитрированием, его результатом является укрепленная нитрированная сталь. Сталь, которую просто карбонизируют, очень остра и тверда, но крайне легко ломается. Однако после нитрирования она становится крепкой, словно кожа. Если ударить ею по камню или другому куску железа, она не только остается невредимой, но и режет другие предметы. А человек, повторивший трюк Уэйланда, выяснил, что для того, чтобы максимально нитрировать сталь, нужно повторить этот куриный процесс ровно тринадцать раз, поскольку, если с этим переборщить, железо становится хрупким.