Кумир и поклонницы
Шрифт:
— Хм-м. Вроде, нет.
— А Джери? Он упоминал Джери? Потому что она всучила ему номер своего телефона, и теперь думает, что он ей позвонит.
— Хм-м, — повторила я. — Нет. Разве она и Скотт все еще в ссоре? Когда я уезжала, они, кажется… разговаривали.
— Да ладно, — сказала Трина. — У них все кончено. Удивительно, что они так долго тянули. Джери такой командир! Я думаю, что Скотт не разрывал с ней отношения, чтобы не задеть ее чувства, понимаешь? Ведь она через несколько месяцев уезжает в колледж… Он вообще славный.
Да, он
— Так что я расстаюсь со Стивом после кино сегодня вечером, — продолжала Трина. — Я думала сказать ему по телефону до кино, но мне так хочется посмотреть этот фильм. Ты думаешь это бессердечно? А еще, как ты считаешь, я виновата, если он настаивает на том, чтобы платить за билеты?
Хм-м, да. Мне было жалко бедного Стива, чье единственное преступление заключалось в том, что он любит девушку, которая не отвечает ему взаимностью. Но я ничего не сказала, потому что это привело бы Трину в бешенство.
Потом я вспомнила, что мы с Люком разговаривали о том, как я всегда сглаживаю острые углы, вместо того чтобы что-то предотвратить. Вот и сейчас я ничего не говорю о билетах, которые покупает Стив. Это же несправедливо… это же безобразие по отношению к Стиву.
И как раз сейчас я позволяю этому совершиться. Потому что я — милая Дженни Гриинли, всеобщий лучший друг.
Я, разумеется, знаю, как все будет. Трина бросит Стива, и я проведу все время в автобусе по дороге на «Люерс», утешая его.
Да, но только не в этот раз. Не знаю, может быть, слова Люка о том, что я особенная, крепко засели в моей голове. И я решила попробовать. Проверить на практике теорию Люка о том, что я могу произвести серьезные перемены. Прямо тут же. Если обернется так, что Люк ошибся, — небольшая потеря. Но если он прав…
Если он прав, то все начнет меняться…
— Почему ты собираешься расстаться со Стивом? — спросила я Трину.
Трина заморгала.
— Эх, — ответила она. — Так я же собираюсь идти на «Весенние танцы» с Люком, глупышка.
— Отчего ты решила, что Люк пойдет с тобой на «Весенние танцы»?
Тина опечалилась.
— А что? Ты думаешь, его уже пригласила Джери? И он согласился?
— Что позволяет тебе думать, — спросила я, поднявшись с качалки и расхаживая по веранде, как это делал Люк у себя на озере, — что Люк пойдет на «Весенние танцы» хоть с кем-нибудь из этого города, после того, что мы сегодня натворили? Почему ты не думаешь, что он может тут же уехать?
Трина подняла брови.
— Джен, с тобой все в порядке?
— Знаешь, вовсе не в порядке. — Сейчас меня на самом деле тошнило от того, что я такая милая Джен Гриинли, всеобщий лучший друг. Я хотела быть хорошей по отношению к людям, это правда. Но также я хотела, чтобы и люди относились ко мне по-хорошему, И не только ко мне, но и КО ВСЕМ. — У меня не все в порядке, — сказала я Трине. — Мне не нравится, как ты обращаешься со Стивом. Это неправильно.
— Со Стивом? — Трина засмеялась. — Я думала, мы разговариваем о Люке. Что с тобой, Джен?
— Я тебе
— Бессовестно? — эхом откликнулась Трина. — Что это значит? Что С ТОБОЙ? Вспомни, мы говорим о СТИВЕ!
— У него тоже есть чувства, знаешь ли. Если ты его не любишь — а я не верю, что ты его любишь, потому что, если бы любила, то не рассталась бы с ним накануне «Весенних танцев» из-за того, что можешь пригласить кого-то другого, — так скажи ему об этом. Нечестно подавать ему надежды. Ты просто используешь его.
Трина засмеялась. Серьезно. Она просто рассмеялась над моими словами. Нелегко мне пришлось. Сердце бешено колотилось, руки вспотели и очень, очень заболел живот.
Но я ДОЛЖНА была это сказать. В самом деле, после того что говорил Люк, какой еще у меня был выбор?
— Ну и ну, — фыркнула Трина, — тебя что, приставили приходящей няней к Стиву Маккнайту? Он большой мальчик, Джен. Думаю, он сам о себе позаботится.
— Не в том, что касается тебя. — Я сделала ответный выстрел. — Потому что в том, что касается тебя, он — слабак, и ты этим пользуешься. И завтра это должно прекратиться, потому что или ты решаешь, что он у тебя один, или говоришь ему правду. Если этого не сделаешь ты… то я скажу ему сама.
— Что с тобой случилось? — вставая, требовательно спросила Трина. Позади нее закачалось кресло-качалка. — Ты ревнуешь или еще что-нибудь? Господи, моя мама предупреждала, что однажды это
должно произойти. Моя мама говорила, что когда-то ты начнешь ревновать к тому, что я хожу на свидания, а ты — нет. Она говорила: «Не показывай этого Джен, Катрина», но я отвечала: «Джен не такая, мам. Она радуется за меня. Ей безразлично, что у меня есть бойфренд, а у нее нет». Но, подозреваю, моя мама оказалась права, а, Джен? Потому что все из-за этого, да? Из-за того, что я иду на «Весенние танцы», а ты не идешь?
— Меня пригласили на «Весенние танцы», — ответила я Трине.
— Ну и хорошо, — смеясь, сказала Трина, Правда, смех ее был каким-то неприятным. — И кто же?
— Люк Страйкер.
Трина покраснела так, будто я ее ущипнула.
— ЧТО?
И самое жуткое, что это было правдой. Я даже не врала. Меня ПРИГЛАСИЛИ на «Весенние танцы». И это был Люк Страйкер.
То, как это было сделано, не могло бы никого ошеломить больше, чем ошеломило меня. Это произошло самым странным образом. Мы сидели на террасе, оба, я думаю, утомленные долгим разговором. Люк принес еще пива и колы. Несколько минут мы помолчали, потягивая напитки, а потом в доме начал звонить телефон. Спустя секунду раздался стук в дверь.