Кундуз-Гардез. Бригада уходит в горы
Шрифт:
Не уважали мы ихнию армию, они нас недолюбливали, а тут… не интернационализм, просто обычная человеческая приязнь между людьми возникла, бывает же такое. Бывает только уж так редко, что надолго запоминается.
Царандой уходит, мы тоже собираемся. У наших ни у кого на форме не осталось ни звездочек ни знаков отличия, даже лычки у кого были и те поспороли и отдали. Десант, а после братания с афганцами на босяков дезертиров стали похожи.
Пока шли к месту общего сбора роты я все еще посмеиваясь полюбопытствовал:
— Жук! А чего тебе братка подарил?
— Да какой он мне братка?! — раздраженно повышенным тоном прикрикнул Жук, а потом все же достал из кармана х/б и показал подарок. Золотым солнечным сиянием сверкнул небольшой тоненький полумесяц на тонкой мелкозернистой
— А ты ему?
— Знак «Гвардия» — нехотя признался Жук, и вздохнул, — я его на дембель берег, да вот отдать пришлось.
— Мы что одни всё тащить должны?! — разом возмутились Баллон и Филон шедшие за нами и несшие тяжелую набитую продуктами плащ-накидку.
Говорят есть такое поверье, что встреча двойника это к смерти. Ну не знаю как там в теории, а на практике Жук на дембель ушел живой и здоровый. Его афганский двойник «братка»? Не знаю, больше не встречал.
Советской гвардии афганский царандой, если ты жив, то теперь уж небось почтенный аксакал, уже небось внуки у тебя бегают. Может ты им с улыбкой рассказываешь про своего русского двойника и объясняешь, что была и промеж нас обычная человеческая приязнь. Надеюсь ты сохранил знак «Гвардия». Насколько я Жука знаю, он твой подарок точно сохранил. Насколько я его знаю уж он то точно рассказал своим детям, о своем афганском «братке» и о том что вспыхивала золотом между нами и афганцами обыкновенная человеческая симпатия. Вот только редко это было.
А ведь чаще совсем иначе все происходило. Мы пришли в Афган из двадцатого века, а они в пятнадцатом жили. Тут разница была не в летоисчислении, а в мироощущении. Они для нас чужими были. А мы? Мы то кем для них были? Инородным телом вот кем. А если инородное тело попадает в живой организм, тот бороться с ним начинает, а дальше: или болеет и умирает; или выздоравливает и выталкивает. Вот с нами боролись и вытолкнули. А ведь мы сильнее были, во всем их превосходили. В боевой технике подавляющее превосходство, в воинской выучке наши солдаты намного лучше духов были, не было не одно крупного боя которой бы мы проиграли. Да у нас были потери, но у них они были еще больше. Так почему? Почему же мы ушли? Ушли не потерпев военного поражения и проиграв эту войну. У нас истощились нравственные силы, у нас не хватило воли продолжать эту войну и на мой взгляд самое главное: нам простым солдатам не нужна была победа в этой войне. Не стоял вопрос перед нами вопрос: «Или мы — или они. Третьего не дано». Да мы очень неплохо воевали, но как-то без души, без того нравственного подъема который всегда приводил к победам русскую армию. На своей земле душа Афганистана оказалась сильнее, а духи были его воинами и это не тавтология, просто так вышло.
Мне не так то уж и часто с афганцами приходилось общаться. Ну кого я знал то по большому счету? Пару торгашей на Кундузком аэродроме, те кому мы продавали трофеи. Хитрые, нравственно скользкие и весьма неприятные люди. Ведь знали, знали они суки такие, откуда мы барахло брали. И ничего все брали, по дешевке покупали вещи, поощрительно улыбались когда мы к ним заходили. Афганская армия и царандой? За всех говорить не буду, но те кого я встречал лично, были… ну не хотели они воевать вот и все, нам за них отдуваться приходилось. Бывало что и пиз…ли их за это. Мирное население? Ну как я их мог увидать в их обычной жизни, да никак. Во время операций мы заходили с обыском в их дома. С оружием вламывались в их жизнь, искали винтовки и автоматы, пулеметы и взрывчатку, боеприпасы, а находили… ну в общем с таких операций мы всегда затаренные барахлом возвращались. А они стояли и смотрели на нас, растерянные, испуганные, робко-приниженные и… постоянно шло пополнение в отряды моджахедов.
Душманы? Видал я их и не раз. И в бою встречался и на пленных любовался. Ну бой это дело понятное, в тебя стреляют и ты стреляешь, вот и все дела. А вот пленные… до дрожи до судорог они нас боялись. Ну и не церемонились с ними. Ожесточается человек на войне, вот и… ну тем кому очень сильно повезло, тех местным властям передавали. В оправдание одно скажу: резать наших пленных, духи первые стали. Первые месяцы в Афгане наши вообще пленных отпускали, в самом худшем случае дадут
Знаете если предельно откровенно, то мы тогда афганцев просто не уважали, свысока на них смотрели и они это чувствовали. И согласитесь ведь любому человеку будет обидно, если к нему в дом посторонние вломятся, поселятся там без разрешения, да еще презирать хозяев будут.
А теперь? Теперь спустя десятилетия после нашего ухода, теперь когда уже в третьем тысячелетии опять почти десять лет идет в Афгане новая война, что мы теперь думаем об этой стране и ее народе? Ну хорошо не мы, за всех не имею право говорить, я что думаю? Так вот признаюсь: сейчас уважаю. Просто уважаю вот и все. Афганцы! Вы сумели выстоять против советской, самой лучшей армии в мире, десять лет вы воевали с нами, у нас один призыв менял другой, а вы оставались без смены и от года к году становились сильнее. Вы и теперь противостоите чужой армии, что вошла на вашу землю. С оружием в руках вы защищаете свое право жить по своим обычаям и законам. Такой народ нельзя не уважать. И еще, желаю вам афганцы и в новой войне одержать нравственную победу.
Но это когда еще будет…, а сегодня шестого сентября одна тысяча девятьсот восемьдесят первого года от места сбора нашей роты мне навстречу бежит довольный улыбающийся Муха и кивая на нашу полную продуктов плащ накидку, кричит:
— Жратвы набрали? Молодцы!
— Афганский брат Жука нас угостил, — хохочет Филон и уклонятся от подзатыльника который ему хочет отвесить разъяренный Жук.
— Жук! — орет идущий за Мухой, Лёха, — А у тебя что тут брат есть?
— Ага! — смеюсь я, — все люди братья, а жуки так они всем братьям братья…
И бросив плащ- накидку убегаю от доведенного до белого каления нашими подначками, Жука.
| Время проведения | Привлекаемые подразделения | Район Боевых действий | Примечания автора |
| 26.09. 1981 04. 10. 1981 г. | 1-й ПДБ | Файзабад | Боевые действия велись совместно с 860 ОМСП |
— Ааааааа, ма…ма….. мамочка как больно… — истошным криком заходится Сёмка Д***.
Не зови маму солдат, не поможет она тебе, там далеко в Союзе молится она за тебя, нет тут твоей мамы, а есть мы твои товарищи, и колет тебе санинструктор уже пятый тюбик промедола, но не снимает он боль в раздробленной разрывной пулей ноге, и ты кричишь:
— Мама! Мамочка… помоги….
Горный массив под Файзабадом, третий день операции, время где-то около полудня. Нашу роту в горах зажали. Солнце вовсю светит, теней почти нет, мы как на ладони, бей не хочу. Пятеро у нас раненых, двое тяжелых. Отстреливаемся мы, да что толку, бьют по нам с господствующей высоты из пулеметов, укрыться почти негде, еще пару часов и все… не будет больше второй роты…. все тут поляжем…