Кунгош — птица бессмертия. Повесть о Муллануре Вахитове
Шрифт:
— Послушай, сынок! А ты, часом, не комиссар будешь?
От этого неожиданного вопроса Мулланур слегка смутился. Ему почему-то показалось, что, ответив утвердительно, он выступит чуть ли не в роли самозванца. Однако и разочаровывать старика тоже не хотелось.
— Считай, что комиссар, — улыбнувшись, ответил он. — Мы, революционеры, все сейчас комиссары.
Они остановились у подъезда.
— Здесь, — сказал старик.
Красивый двухэтажный особняк был строг и величествен. Окна зашторены. Тяжелая дверь казалась неприступной, словно ворота средневекового рыцарского замка.
— Звони! — сказал Мулланур.
Старик нерешительно
— Ну? Что же ты?
— Сколько здесь живу, ни разу в эту дверь не входил. Все с черного хода…
— А сейчас вот войдешь с парадного! Звони, говорю!
— Э, была не была! Аллах не выдаст — свинья не съест! Хуже, чем сейчас, мне все равно не будет! — сказал старик и осторожно, словно к начиненной динамитом бомбе, прикоснулся к бронзовой ручке дверного звонка.
Дверь приоткрылась, показалось миловидное личико горничной в белой наколке. Увидав старика, она испуганно залепетала:
— Ой, Абдулла! Что ты! Что ты! Зачем пришел? Уходи скорей!
Она чуть было не захлопнула дверь перед самым их носом, но Мулланур, оттеснив ее, ступил через порог. Следом за ним в раскрытую дверь робко протиснулся и старик.
Не глядя на горничную, Мулланур стал подыматься по лестние. Ноги его утопали в чем-то мягком и глубоком: устилавший лестницу ковер пружинил, словно мох в старом хвойном лесу. Сквозь распахнутую настежь дверь он увидал просторную высокую комнату с окнами, затянутыми парчовыми занавесями, матовый блеск полированного дерева, рамы потемневших старинных картин, зеркала, ковры.
— Куда вы? Куда? — еле поспевала за ним горничная. — Не велено! Никого не велено пускать!
Кем не велено? — спросил Мулланур.
— Хозяин не велел, — испуганно ответила она.
— Так вот, девушка, поди и скажи своему хозяину, чтобы он спустился сюда, к нам. А если спросит, кто зовет, скажи: Советская власть. Все поняла?
Горничная испуганно упорхнула.
Хозяин не заставил себя долго ждать. Не прошло и трех минут, как по лестнице медленно спустился тучный, дородный господин в халате и домашних туфлях. Глаза его под стеклами пенспе, казалось, метали молнии.
— Я же сказал тебе, Абдулла, что больше не нуждаюсь в твоих услугах! Никакие просьбы, никакие мольбы тебе не помогут. А-а… Ты не один?.. — Сделав вид, что только сейчас заметил Мулланура, он надменно проронил: — С кем имею честь?
— Моя фамилия Вахитов, — спокойно сказал Мулланур. — Пришел похлопотать за своего земляка…
— К сожалению, я ничем не могу помочь вам, господин Вахитов… Ни вам, ни вашему… гм… компатриоту… Наглые вымогатели и шантажисты мне в моем доме не нужны.
— Ах, вот как?! — вспыхнул Мулланур. — Бедного старика, который осмелился попросить свои, честно заработанные деньги, вы называете вымогателем и шантажистом? В таком случае послушайте, что я вам скажу. Вы сейчас же… Поняли?.. Сейчас же полностью рассчитаетесь с вашим бывшим служащим Абдуллой. Это — первое. Теперь второе. Он немедленно вернется в свою каморку и будет занимать ее до тех пор, пока новая власть не отберет у вас эти роскошные апартаменты. Когда это произойдет, а я думаю, что произойдет это довольно скоро, Абдулла получит здесь новое жилье, полагающееся ему как трудящемуся… Вам все ясно? И не вздумайте,
— В-вы не смеете!.. Кто вы такой?.. От чьего имени вы тут распоряжаетесь? — залепетал хозяин особняка.
— От имени Центрального комиссариата по делам мусульман, — отчеканил Мулланур.
И тут вдруг этот дородный, респектабельный, самоуверенный господин сразу сник. Муллануру даже показалось, что он съежился и стал меньше ростом. Впрочем, он еще пытался сохранить остатки апломба.
— Что ж, — буркнул он надмеппо. — Я подчиняюсь грубой силе.
— Так-то лучше, — кивнул Мулланур, повернулся и ушел.
…Вернувшись к друзьям, он не без удовольствия пересказал им всю эту сцепу.
— Таким образом, — заключил он свой рассказ, — наш комиссариат уже приступил к работе. Не смейтесь, я не шучу. Защищать справедливость — это ведь первейшая наша обязанность!
— И ты веришь, что буржуй сделает то, что ты ему приказал? — спросил Шариф.
— Еще как сделает! Как миленький!
— Ну, это мы проверим, — заметил Галимзян. — Теперь это уже не одного Мулланура касается. Дело идет о репутации целого учреждения.
— Непременно проверим, — кивнул Мулланур. — А сейчас, друзья, за работу!
И до самого вечера они говорили, обсуждали, записывали, пытаясь поточнее определить программу деятельности будущего комиссариата. Спорили до хрипоты, иногда даже кричали друг на друга, но неизменно приходили к соглашению, и после всех криков и споров на белом листе бумаги, исписанном мелким, убористым почерком Мулланура, появлялась новая строчка — очередной пункт или параграф, определяющий одну нз функций, целей или задач, которые призван будет решать Центральный комиссариат по делам мусульман.
Когда план работы комиссариата вчерне был составлен, Мулланур решил, что настала пора осуществить совет Ленина и попытаться привлечь к делу представителей: других партий. Надо было срочно, пока они еще не разъехались, встретиться с наиболее влиятельными членами мусульманской фракции Учредительного собрания.
Начать решили с двух самых крешшх орешков — с Алима Хакимова и Ахмета Цаликова.
Особенно важно было завязать контакт с Цаликовым, который пользовался большим влиянием и в кругах татарской интеллигенции. Не говоря уже о том, что сейчас Цаликов ни больше ни меньше как председатель исполкома Всероссийского мусульманского совета. Организация эта до Октября была весьма авторитетна, да и сейчас еще, пожалуй, сохраняет немалое влияние, в особенности среди зажиточной части мусульманского населения внутренних губерний России. Если бы удалось привлечь Цаликова к работе комиссариата, влияние Всероссийского мусульманского совета практически было бы сведено на нет.
Решили, что к Цаликову пойдет Галимзян. А Мулланур направился к Алиму Хакимову.
Такая расстановка сил была принята ими по очень простой причине. С Цаликовым Мулланур не был даже знаком, а с Хакимовым встречался, и не раз. В свое время тот даже весьма одобрительно отозвался о статье Мулланура «Тернистый путь», опубликованной в декабре прошлого года. Статья язвительно обличала Туктарова и его приспешников. Надо сказать, что Хакимов к числу стороиников Туктарова отнюдь не принадлежал. Напротив, он то и дело резко выступал против него, именуя и его самого, и ею соратников лакеями татарской буржуазии.