Куноичи
Шрифт:
Раздался панический вскрик, от которого Плагг вздрогнул и нырнул за Тен-Тен. Видимо, рефлекс прятаться был у котёнка вбит так глубоко, что срабатывал вне зависимости от его желания.
Такахаши посмотрела на источник крика и криво улыбнулась. В дверях комнаты стоял Адриан, выглядящий так, словно увидел-таки Нурарихёна(3). Агрест настолько испугался, — чего? Плагга перед лицом Тен-Тен? — что даже губы у него приобрели бледно-серый цвет, как у покойника.
Плагг вылетел из-за спины Тен-Тен и с возмущением уставился на Адриана. Тот, заметив
— Прости, — сказал Адриан, заходя в комнату и закрывая за собой дверь. — Но ты же говорил, что ни в коем случае никто в доме не должен узнать, что ты здесь!
— Хлое можно, она в этом доме не живёт.
Скепсис в глазах Адриана был заметен даже на расстоянии.
— Ну…
— Ты чего сюда пришёл вообще? У тебя репетитор!
— Я писать отпросился, — откровенно-растерянно сказал Адриан. — То есть… прости, Хлоя. Рад, что ты в порядке. Ты же в порядке?
Плагг закатил глаза и почесал лапкой переносицу.
— Ты бы хоть причину менял, блин. В десятый раз «писать» идёшь.
Тен-Тен улыбнулась. Судя по всему, Адриан просто беспокоился о Хлое и регулярно сбегал от учителя, чтобы проверить состояние бессознательной подруги. Вот только почему Чудесное Исцеление не сработало как обычно, вылечивая всё волшебным образом?
В этот раз, правда, Адриан на самом деле пришёл ради уборной. Пока Агрест скрылся в ванной комнате, Тен-Тен задала вопрос насчёт волшебной медицины Плаггу.
Котёнок опять скривился.
— Откуда, по-твоему, берётся энергия на все эти исцеления? Тикки, конечно, очень объёмная, и может кое-что покрыть собой… но какая-то часть энергии всё равно заимствуется из того, что нужно восстанавливать. Дальше сама понимаешь.
Такахаши кивнула. Да, она понимала. Пять дней — пять акум, практически с каждой из них она так или иначе получала повреждения тела. Роджеркоп и Иллюстратор отметились физически, Страшила и Месье Голубь психологически, Бабблер с его поцелуями и полётом над городом — где-то посередине. Нино так сдавил Тен-Тен во время перелёта, что наверняка поломал ей парочку рёбер. Такахаши могла и не заметить.
И всё же, Роджеркоп пока был номером один по травмоопасности. Тен-Тен всё ещё считала, что его оружие ранило не столько тело, сколько душу или иную энергетическую структуру; это было отличным объяснением того, почему же Такахаши так тяжело отходила от столкновения с очередным одержимым.
Она передёрнулась из-за воспоминаний о той боли. Адриан выскочил из ванной и, пообещав вернуться через полчаса, выбежал из комнаты обратно к учителю.
— Он такой ребёнок, — сказала Тен-Тен, смотря на закрывшуюся дверь.
— Для квами каждый его носитель навсегда остаётся ребёнком.
— Да я не об этом. Только сейчас я наконец поняла, что Чудесные без Талисманов — всего лишь дети, к тому же гражданские. А Бражник…
— А Бражник что с Талисманом, что без
Тен-Тен не стала спорить. Тема Бражника была для Плагга неприятна; стоило ли продолжать говорить о противнике Чудесных, если у квами такая реакция на него? Нет уж, Тен-Тен никогда не была сумасшедшей, чтобы самостоятельно напарываться на потенциальную опасность. Она не Наруто с чудесной регенерацией и не Сакура, способная вырастить себе новое сердце.
— О чём думаешь?
— О превратностях судьбы.
— М?
Плагг подобрался к ней поближе, ещё немного, ещё, и в итоге устроился на коленках. Он умудрился свернуться в небольшой комочек, как настоящий кот, и уложить голову на маленькие лапки. Тен-Тен рассеянно погладила квами между ушами, всё ещё смотря на дверь.
— В своём мире я была обычной. Ничем особенным не выделялась: умела использовать оружие и голову, немного увлекалась ловушками и взрывчаткой. Просчитывала варианты и тактику, не на уровне гениев, но, в целом, тоже неплохо. И всё. Так почему здесь оказалась именно я, а не какой-нибудь более… достойный?
Плагг лениво открыл один глаз и посмотрел на Тен-Тен снизу вверх.
— Обряд квами притягивает того, кто сможет легче и быстрее разобраться с заявленной проблемой. И дёргает он человека, — если это человек, а не иное существо, — максимально не привязанного к миру.
— В смысле, без семьи?
К моменту смерти Тен-Тен осталась практически одна. Детей она пережила, как и супруга, и всех своих друзей. У неё было несколько учеников, которых она не видела десятилетиями.
Она пережила даже собственного кота, которого подобрала на улице больше из скуки и одиночества, нежели из сочувствия. Тот тоже был чёрным, с зелёными глазами — совсем как Плагг.
— В смысле, никому не нужного, — сказал квами, немного замявшись. — Того, о ком не будут вспоминать и кто не вписан в историю мира. Когда мы дёрнули тебя оттуда, мы… как бы… вырезали тебя из времени.
Вырезали.
— Значит, меня не будут помнить?
— Нет. Если о тебе где-то есть записи, то они будут уничтожены. Те, кто могут о тебе помнить, про тебя забудут.
— А мои внуки?..
— Просто не смогут вспомнить бабушку, если они тебя знали. Но, если тебя выдернули, значит, внуков у тебя не было.
Тен-Тен прикрыла глаза, ощущая жжение в зрачках — не от сдерживаемых слёз, а из-за долгого времени без моргания. Не было внуков, значит. Видимо, она и их пережила.
Это не вызывало никакого эмоционального отклика. Своих внуков она видела лишь пару раз, крошечными комками — потом её супруг погиб, она переехала. Лет через десять дети не захотели поддерживать дальнейшую связь. Они так и не стали шиноби, и их откровенно пугала кровь, которой был покрыт весь жизненный путь матери. Их пугала острота оружия, рефлексы и военные привычки, которые совсем не меркли с течением времени.