Купаясь в солнечных лучах. Часть 1.
Шрифт:
Сердце было опустошено. Тело разбито, измучено, обессилено. Прежняя Лелька умерла вместе с Ризаном. И сейчас рождалась новая женщина, в которой сохранились лишь крохи поразительной беспечности и наивности былой Анжелики.
Мне показалось, что к изголовью склонился Риз.
– Бедная моя девочка, - прошептал он.
– Самое легкое в жизни - умереть, самое трудное - жить.
– И исчез.
Он, правда, умер. Это его призрак приходит ко мне. Я схожу с ума. Нет. Я спятила уже давно. Зачем я тогда его отпустила? И все потому, что, оскорбленная в своих лучших чувствах, не смогла (или не захотела?) рассеять его заблуждения.
Еще
Вялость и апатия понемногу отступали. Я встала, пошатываясь, и, держась рукой за стену, подошла к зеркалу, в котором увидела незнакомое бледное лицо с грустными запавшими глазами, огромными и блестящими от слез.
Словно какая-то невидимая рука приподняла тяжесть, давившую на сердце. И я чувствовала, как вместе со слезами уходит и жгучая горечь скорби. Что сейчас? Ночь или день? Подошла к окну и отдернула шторы. Сухим, воспаленным взором окинула небо, солнце, серебристые облака, разорванные неправильными четырехугольниками и треугольниками синего неба. Захотелось наружу. Туда, на улицу, на свежий воздух.
Запихнув в себя с пребольшим трудом кашу, приготовленную Татьяной (иначе свободу предоставлять отказывались), я вышла на улицу, поддерживаемая Шуриком. Бедный мой Рыжик. Он выглядел ненамного лучше меня. Как я перед ним виновата. Ему приходилось днем в офисе за двоих пахать, а ночью он дежурил у моей кровати, боясь доверить ночное бдение кому-нибудь еще. Но он так боялся спугнуть проявление мной хоть какой-то инициативы.
И вот так, едва переставляя ноги, как инвалидка, опираясь на сильное мужское плечо (ну чтобы я без него делала?) добралась до церкви.
– Шурик, подожди здесь. Мне одной надо, - попросила друга.
Уставший и суровый, он крепко сжал губы и упрямо покачал головой.
– Ну что там со мной может случиться?
– психанула.
– Могу я хотя бы помолиться без твоей помощи?
Видимо, испугавшись последующей истерики, Рыжик сдался. Тем не менее, не преминул съязвить:
– Знаешь, что меня больше всего настораживает? Слово "помолиться". Ты даже креститься не умеешь. Это что: очередной бзик?
– Никогда не поздно научиться, - разом отмела я все его претензии.
– А к блаженным на Руси всегда относились с почтением.
Свеча упорно гасла каждый раз, когда я ее подносила к поминальному столу. Злясь на себя за безрукость и обжигая пальцы, начинала процедуру вновь и опять с тем же успехом.
– Что ты делаешь, девочка?
– услышала я за своей спиной старческий участливый голос.
– Грех это большой: ставить свечу за упокой души живого человека.
Вздрогнув всем телом, я обернулась. Передо мной стояла небольшого роста высохшая старушка в васильковом платке и сочувственно смотрела на меня поблекшими с возрастом глазами, которые, наверно, когда-то были небесно голубыми. Свечка выпала из моих рук. Это была та самая бабушка, которую я прежде встречала в парке. Которая поразила меня тогда своим пронизывающим острым, но в то же время ласковым взглядом, словно видела меня насквозь. Все мое прошлое, настоящее и будущее... Но тогда глаза у нее были ясные, яркие...
– Не
Я хотела было броситься за ней, но ноги не слушались. Как будто приросла к полу, и голос пропал.
Когда вышла из храма, шлепая одеревеневшими ногами по мокрому весеннему снегу, Шурик обеспокоенно подхватил меня под локоть и сделал знак охране подогнать автомобиль.
– Сань, а ты веришь в ангелов?
– задала я ему несмело вопрос по пути к дому, заранее подозревая, что он снова обвинит меня в безумии.
– Ну, в тех, которые оберегают нас, предостерегают от опасности, указывают верный путь?
– Ты кашку случайно водочкой не запивала?
– задумчиво покосился на меня парень.
– Так и знала, - насупилась тут же я.
– Ни о чем серьезном с тобой поговорить нельзя.
– Серьезно с тобой психиатр говорить будет, - рассвирепел Рыжик.
На том и порешили.
Я стояла на балконе, зябко кутаясь в шубку и провожала взглядом алеющий закат, обещавший назавтра солнечный погожий денек. Мне захотелось раскинуть руки, как крылья, полететь по небу, найти ответы на все вопросы.
Мне нужно было призвать на помощь весь свой здравый смысл и все самообладание, чтобы сиюминутно не кинуться на поиски Риза. Я не знала, как он встретил бы меня, но сама возможность поговорить с ним, дотронуться до него, почувствовать на себе его тяжелый, без нежности, взгляд... Он выслушает меня, он поймет... Сердце влекло к нему, и удары его становились болезненными.
Останавливало лишь одно: я не знала, куда бежать. И нужно позаботиться о безопасности сына. Как же решить эти два вопроса, ставшими для меня наиважнейшими? Всю ночь я не могла уснуть. Кровь кипела в жилах, пятки чесались. И еще, пожалуй, терзали смутные сомнения по поводу реакции Шурика и Татьяны в тот момент, когда они узнают о моих планах. Все основания для того, чтобы поместить меня в больничку на излечение у них имелись. С этим не поспоришь.
Слава сидел на диване в гостиной, абсолютно безучастный ко всему. Он, было понятно, любил Ризвана по-братски и сильно переживал. Но, как большинство мужчин, держал это в себе, ничем не проявляя своей скорби. Таня сказала мне, что назавтра он собирался уехать, так как мне стало лучше, и он не видел больше причин задерживаться у нас дольше.
Присев рядом, с ледяной решимостью я задала волнующий меня вопрос в лоб, прямо, без предисловий и расшаркиваний:
– Ты можешь показать мне место, где погиб Ризван?
– заботливо подсовывая ему под нос атлас Мира.
– Зачем тебе?
– прищурившись, осторожно уточнил мужчина.
– Ты не в состоянии осознать, - принялась вдохновенно врать, - я не смогу упокоиться, пока не съезжу к нему на могилу. Не помолюсь там, не положу цветы. Я должна прикоснуться хотя бы к месту захоронения, если не могу проститься с телом. Иначе не будет мне покоя. Ты хочешь, чтобы я и взаправду сошла с ума?
Слава долго изучающее на меня смотрел, затем вздохнул:
– Признаюсь, ожидал нечто подобное. Я понял, у тебя к Ризу действительно сильное чувство. Но ты уже спятила. Придумала новый способ самоубийства? Только знаешь, из всех писков моды белые тапки - самый последний.