Купчиха. Трилогия

Стриковская Анна Артуровна

Между тем трое пришедших устроились у окна и заказали мороженое, а к нему ещё какие-то десерты и фрукты.

— Надо заесть чем-то сладким кислые морды этих типов из приёмной комиссии, — громко сказала Виола, — Видишь ли, им не понравилось, что он лиатинец. Ну что им в том, откуда приехал талантливый абитуриент? Какая разница?

— Тем

более что мы не отказались платить за обучение, — согласился с ней Мельхиор.

— Я только надеюсь, что, когда начнутся занятия, вести их будут другие люди, не такие предубеждённые, — раздался чистый, звучный баритон Эдмона.

Пожалуй, всё же я обсчитался, четырнадцать лет прошло, подумал Ульрих. Парню как минимум восемнадцать. Взрослый уже, разговаривает так рассудительно. Весь в мать.

Тут дверь снова распахнулась и в кафе вбежали наперегонки две хорошенькие девчонки лет двенадцати. Черноволосые, кудрявые, нарядные куколки. Они с радостным визгом подбежали к Виоле и повисли у неё на плечах с криками: Мама! Мама!

За ними солидно вошла немолодая, элегантная дама в лиловом, которая вела за руку славного мальчишку лет семи, очень похожего на Мельхиора, разве что нос обещал быть покороче. Ульрих с трудом узнал Регину. Она остановила радостное безобразие.

— Алина, Лили, успокойтесь. Ну-ка, девочки, — сказала она строго, — вспомните, чему вас учили. Сядьте на стулья и ждите, сейчас принесут мороженое. Вы же хотели мороженого или я не права?

Всё семейство чинно расселось вокруг стола, официантка принесла им заказанное и все принялись уплетать сладости и весело болтать, каждый о своём. Регина следила за тем, чтобы мальчик по имени Бертран прилично вёл себя за столом. Девчонки обсуждали, что купить в подарок дедушке Тео, из чего Ули сделал вывод, что Теодор жив, здоров и процветает. А Виола с Мельхиором и Эдмоном рассуждали, что факультет общей магии

даёт более широкое образование, чем боевой, поэтому Эди сделал правильный выбор. Конечно, его магический резерв был бы востребован у боевиков, но в Лиатине они не слишком нужны, гораздо важнее умение составлять собственные заклинания, делать сложные амулеты и прочие артефакты. Если не только резерв большой, но и голова светлая, то надо овладеть как можно более широким спектром знаний, а уж потом выбирать то, к чему душа лежит. Мальчик не просто поддакивал родителям, а высказывал собственные мысли, часто неожиданные и глубокие. А рплики Мельхиора показывали, что это именно он поощряет его самостоятельно рассуждать, сравнивать и делать выводы, хотя и виолин вклад в это дело невозможно переоценить.

Одно ясно: это любимый сын, выросший в любящей семье. Да, Мельхиор принял Эди как собственного ребёнка и соответственно воспитал. Отличный парень вырос. Умный и порядочный. Пусть будет счастлив.

Ульриху вдруг захотелось плакать и он с трудом сдержал слёзы. Нет, горечи в них не было, это были слёзы очищения, освобождения. Все плохое наконец пережилось и ушло в прошлое.

Как хорошо, что я их всех увидел и убедился, что у Виолы хорошая, крепкая, счастливая семья, — подумал Ульрих, — Как хорошо, что я не согласился взять курс в университете. Стать учителем собственного сына, конечно, заманчиво, но… Это могло бы сломать судьбу и ему, и мне. Нет смысла ворошить прошлое. Теперь можно наконец оставить его и жить дальше. Я ещё молод и все хорошее у меня не позади, а впереди.

Он дождался, когда весёлое семейство покинуло кафе, расплатился и вышел. Ветер с Каруны принёс ему запах моря и Ульрих улыбнулся новой странице своей жизни, которая именно сейчас наконец раскрылась ему навстречу.