Купчино.Трилогия
Шрифт:
– Не стоит нарушать инструкции. Шеф узнает - будет ругаться. Надень, пожалуйста.
– Как скажешь, - согласился Антонов.
– Уже облачаюсь. На споры времени уже нет. День уверенно двигается к закату. ... Довольна? Позвольте, прекрасная сеньора, сопроводить вас к каравелле.
– Позволяю, идальго, сопровождайте...
Хриплым фальцетом запел подвесной мотор, и надувная лодка медленно отплыла от борта яхты.
Вокруг, действительно, безраздельно властвовал поздний летний вечер. Тёмно-багровое солнце уже коснулось краем диска линии далёкого горизонта.
– Темнеет, однако, - пробормотал Гришка.
–
Когда до островка, где расположилась на вечную стоянку старенькая "Афродита", оставалось порядка двадцати метров, он заглушил мотор. Лодка, пройдя по инерции оставшееся расстояние, мягко ткнулась носом в тёмный песок низкой косы.
В этот момент солнце окончательно (то есть, до грядущего рассвета), скрылось за западным лесистым берегом Невы.
– Знаковое, блин, совпадение, - вылезая на островной берег, проворчала Сова.
– К чему бы это? Кстати, Гриня, а имеется ли у нас план оперативных действий?
– Чёткий план отсутствует, - вздохнув, признался Антонов.
– Будем, что называется, импровизировать.... Надеюсь, ты не против?
– Наоборот, однозначно "за". Авантюры - моя ярко-выраженная слабость. Природная, скорее всего...
Неожиданно - со стороны баржи - раздалось тихое и монотонное тарахтенье.
"Эге, дизель заработал", - определил опытный внутренний голос.
– "Причём, судя по размеренному стуку, находящийся в отличном состоянии. Очередная странность-неожиданность...".
Ещё через несколько секунд над палубой "Афродиты" загорелись четыре яркие лампочки, подвешенные на длинных прутьях арматуры, прикреплённых к бортам судна с разных сторон.
– Неужели, стесняемся?
– насмешливо поинтересовался томный женский голосок, в котором без труда угадывались хмельные нотки.
– Прибыли на светскую вечеринку, и, вдруг, засомневались, охваченные приступом провинциальной неуверенности? Напрасно, право. Я же не кусаюсь. По крайней мере, в хорошую летнюю погоду. Зимой, конечно, могу и тяпнуть. Типа - измученная отсутствием полноценного солнечного света и коварным авитаминозом.... Ха-ха-ха! Заходите, гости дорогие. Заходите. Вот же, они, сходни.
– Пойдём?
– хватаясь ладошкой за Гришкину ладонь, неуверенно прошептала Сова.
– Для этого, собственно, мы сюда и приплыли. Шагаем.
– Кстати, а кто вы такие?
– запоздало поинтересовался голос.
– Часом, не тати ночные? Я девушка нервная, своенравная и непредсказуемая. Могу - в любой момент - и зубы показать. Не обессудьте, ежели что.
– Мы из питерского Дозора, - бухнул Григорий.
– Разговор есть.
– Даже так?
– удивилась женщина.
– Тогда, тем более, заходите. Давно уже мечтала познакомиться с легендарными "дозорными"...
Поднявшись по широким сходням, они оказались на палубе баржи.
"Уютненько, ничего не скажешь", - предупредительно зашелестел внутренний голос.
– "Доски палубы на удивленье новые, свежевыкрашенные. Под лампами стоит длинный четырёхугольный стол, застеленный симпатичной льняной скатертью, которая - в свою очередь - плотно заставлена тарелочками с разнообразными закусками, фужерами, рюмашками
– О, какая славная и необычная парочка!
– старательно пытаясь собрать взгляд "в кучку", одобрительно хихикнула девица.
– Похожи чем-то друг на дружку. Ощущается некая единая общность, она же сущность. Но сразу же видно, я имею в виду - опытному глазу, что родственниками не являются. Любовь-морковь, не иначе.... Проходите, ребятки. Присаживайтесь. Не смущайтесь. Угощайтесь - чем Бог послал. А я, извините, отлучусь на минутку другую. По техническим причинам, так сказать.... О, чёртовы каблуки! Симпатичный кабальеро "дозорный". Подойдите, пожалуйста, поближе и помогите слегка уставшей даме избавиться от противных туфлей. Если вас, конечно, не затруднит.... О, спасибо! Какое волшебное облегченье.... Я скоро вернусь. Адиос! Не скучайте...
Странная барышня, слегка покачиваясь, проследовала к чёрному люку в палубе и, напоследок громко икнув, скрылась в трюме.
– Ты, Гриня, грязный и позорный свин!
– присаживаясь на один из стульев, заявила Сова.
– Когда, стоя на одном колене, снимал с ножек Северины туфельки, то так похотливо и откровенно разглядывал пошлый разрез на её платье - это что-то. До сих пор так и подмывает - вцепиться острыми ногтями в твою наглую и самодовольную физиономию...
– С ножек Северины?
– въедливо уточнил Антонов.
– Ты на сто процентов уверена, что это она?
– Кто же ещё? Мирной домохозяйкой буду, она. Лицо, фигура, причёска, цвет волос. Устойчивый запах шотландского виски, в конце-то концов, модного в среде столичной богемы. Ещё платьице приметное имеет место быть. Именно в нём госпожа Никонова-Логинова и щеголяла - два-три месяца тому назад - во всех глянцевых дамских журналах.... Ой, сушки на блюдечке! И с маком, и с солью! Как мило. Хрум-хрум-хрум.... А Мазай, как выясняется, приличный путаник. Какие ещё потёртые шорты и старенькая ковбойская рубашка? Врун, да и только....
"Глянцевые дамские журналы - на российской зоне?", - недоверчиво захмыкал внутренний голос, внимательный к разным бытовым мелочам.
– "Ну-ну...".
– Оля, а давай будем разговаривать потише?
– нейтрально-равнодушным голосом предложил Гришка.
– Раскричались, как грибники, потерявшиеся в осеннем лесу. А речное эхо, оно, как известно, очень чуткое.
– Думаешь?
– засмущалась напарница.
– Пожалуй, что ты прав. Надо поаккуратней себя вести, с элементарной оглядкой.... Почему, милый, ты такой смурной? Словно обиделся на что-то?