Купеческая дочь

Марфа В.

Вдруг молодой человек задумался и сказал:

– Хотя… 274 статью могут повесить, каторга от 4 до 6 лет за неявные призывы к свержению власти. Вот как, Тоня, определить эту грань, где 1313 статья, а где 274?

– Не знаю, Евстигней, не знаю… - вздохнула Тоня, - Не могу решить,

не могу решиться… В тюрьму попадать боюсь, на каторгу не хочется совсем. Витеньку оставить даже на три месяца страшно… Может быть, не надо? Может быть, не стоит?

– И я не знаю, - ответил Евстигней, - Я слишком много о себе думаю, а Нечаев в своем катехизисе революционера описывает совсем других людей. Мы с тобой, Тоня, совсем другие…

– Так что, завязываем? – спросила Тоня, - Теперь уже навсегда?

– Завязываем, - ответил Евстигней, - Лидка пусть живет, как хочет, а Люде надо сказать, чтобы от нас ничего не ждала.

Эпилог

Доработав свой первый учебный год Тоня, узнав, что снова беременна, приняла решение оставить работу и уволиться из гимназии. И руководство гимназии, и, особенно, родители Тони поддержали этот выбор девушки.

– Мать должна детьми заниматься, а не работать, - сказала дочери Анна Паисьевна, - Тем более, что у Евстигнея все идет хорошо, если тебе сильно скучно – иди работать в вашу пирожковую на кухню.

С момента ночного разговора на берегу Фонтанки прошло чуть меньше шести лет. За это время у Тони и Евстигнея родилось еще двое детей.

1 марта 1881 года пятилетний Витя прибежал домой немало взволнованный.

– Мама! Мама! Там царя убили! – крикнул

он.

Никак не среагировав, не зная, как относиться к этому событию, радоваться или огорчаться, Тоня предложила сыну поиграть дома, а сама пошла к Евстигнею.

– Витя сказал, там царя убили, - произнесла девушка. Видя замешательство супруга, Тоня продолжила, - Вот и я не знаю, хорошо это или плохо.

Буквально через месяц к Тоне в руки попала газета, в которой сообщалось о казни народовольцев.

– Вот как бы цинично это не звучало, но я довольна, что мы с тобой шесть лет назад все бросили, - сказала Тоня, подойдя вместе с газетой к супругу, - Люди гораздо дальше пошли, а толку от этого нет никакого. Самое страшное, что мне пришлось пережить – это то, как меня дворник в гимназии по требованию Дарьи выдрал, тебе повезло меньше, ты в тюрьме побывал, но все, хотя бы, обошлось.

Евстигней ничего не ответил Тоне, но по взгляду супруга девушка поняла, что он разделяет точку зрения своей жены.

Прошел тридцать один год.

– Мама, слышала, вчера поздно вечером Аврора выстрелила, штурм Зимнего начался, - сказал Витя, заглянув в гости к родителям. Увидев, что мать плачет, сын удивленно спросил Тоню, - Мама, что с тобой?

– Да ничего, Витя, ничего, это я от счастья, - ответила Тоня, - От счастья, что дожила до того момента.

«До того момента, когда все изменится, пусть я ничего толком для этого и не сделала, все сделали другие люди», - мысленно добавила Тоня.