Купеческий сын и живые мертвецы
Шрифт:
— И я тоже на это надеюсь, доктор! Новые мертвецы нам тут ни к чему. У нас в Живогорске и так уже объявилось без счета живых мертвецов! — И Денис Иванович хохотнул, произнося это.
Иван Алтынов даже слегка подпрыгнул при этих его словах. А лицо Зины залила бледность мелового оттенка. И только потом купеческий сын догадался поглядеть, на кого с саркастической ухмылкой указывает Денис Иванович Огурцов: поводя рукой вправо-влево, тот направлял указующий перст то на Татьяну Дмитриевну Алтынову, то на Петра Филипповича Эзопова, то на бабку Зины Тихомировой — Агриппину.
3
В
Однако дом скорби находился на другом конце города. И, хотя Лукьян Андреевич тотчас подсуетился — отправил туда нарочного за санитарами, — их прибытия пришлось дожидаться около часа. И гости Ивана Алтынова за это время почти все успели покинуть зал для торжественных приемов. Первым это сделал бы доктор Краснов, но, когда уездный эскулап уже семенил к дверям вороватой побежкой, раздался начальственный бас исправника Огурцова:
— Куда это вы разлетелись, доктор? Вы останетесь тут, покуда за вашим пациентом не прибудут! — И он указал на Валерьяна Эзопова, который лежал на полу, спеленатый, словно младенец: невзирая на впрыскивание морфия, его решили ещё и связать кухонными полотенцами.
И доктор, понурившись, побрел обратно к своему стулу.
Но зато всем остальным Денис Иванович Огурцов не стал чинить препятствий к тому, чтобы помещение покинуть. Только провожал расходившихся гостей недобрым, тяжёлым взглядом. Ни сам исправник, ни городовые уходить отсюда пока что явно не собирались.
Первыми из зала вышли Аглая Тихомирова с дочерью Зиной — которая на ходу то и дело оборачивалась, глядя то на Иванушку, то на свою бабку. Иван попытался улыбнуться девушке, то на его улыбку не ответила: глядела сумрачно. А вот Агриппина Федотова ни дочь, ни внучку словно бы и не замечала больше: её внимание приковал к себе спящий Валерьян Эзопов. Пожилая ведунья с таким выражением всматривалась в его лицо, будто выискивала в нем что-то.
Тем временем Петр Филиппович Эзопов подошёл к Татьяне Алтыновой и прошептал ей что-то на ухо. После чего Татьяна Дмитриевна взяла его под руку, быстро повернулась к Ивану, бросив ему: "Увидимся в нашем доме на Губернской!", и они вдвоём с Петром Эзоповым вышли за порог. Впрочем, Иван особого значения их уходу не придал: он следил за дверьми зала с одной целью — определить, кто будет входить в них. И уж он-то поджидал вовсе не санитаров из дома для умалишенных.
Тут и бывший учитель Ивана, господин Сусликов, решил отправиться восвояси. Ни на кого не глядя, он поднялся из-за стола и постарался прошмыгнут к выходу, как мог, незаметно. Ни с Иваном, ни с исправником, ни с кем-либо другим попрощаться он не пожелал.
— Поеду, пожалуй, и я домой, дружочек, — со вздохом обратилась к Ивану Софья Кузьминична. — Что-то плечо у меня разнылось... Надо бы прилечь, отдохнуть после
— Да, matante, поезжайте! — кивнул ей Иван. — Я прослежу, чтобы о Валерьяне позаботились, а потом и сам отправлюсь домой.
И его тетенька ушла — точнее, уехала на кресле, которое выкатил из зала старший приказчик Сивцов.
"Все они уходят, — подумал Иван, — и никто даже не спросит, что осталось с моим отцом. И ведь я изобличил дедовых убийц, как обещал! Неужто старик забыл о собственных словах? Он ведь сказал: я увижу своего батюшку снова, когда исполню все свои обещания!"
Тут за входными дверьми громко затопали, и купеческий сын даже вскочил своего места, чтобы поскорее увидеть: кто сейчас войдёт? Вот только — это был не Митрофан Алтынов, а двое дюжих молодых мужиков в белых балахонах: санитары из сумасшедших палат. С наработанной ловкостью эта парочка подхватила бесчувственного Валерьяна с полу, уложила на носилки и понесла к выходу.
И вот там, уже возле самых дверей, кое-что произошло.
Когда санитары дотащили носилки уже до самого порога, Валерьян вдруг распахнул глаза. И мгновенно вцепился взглядом в лицо Ивана Алтынова.
— Когда ты исполнишь все свои обещания, тогда и я исполню свои, — сказал он.
Агриппина Федотова при этом громко ахнула, да и сам Иван едва сдержал крик. Ибо прозвучавший голос он узнал: именно таким голосом говорил с ним человек, называвший его Ваняткой на белой лошадке.
Странное дело: санитары этой фразы словно бы и не услышали. Не замедляя шага, они вышли из зала, и двери за ними закрылись. Да и Валерьян больше ничего не произнес: веки его снова сомкнулись, и он продолжил спать, будто и не просыпался вовсе. И, если бы ни возглас Агриппины, Иван Алтынов решил бы, пожалуй, что ему просто померещилось, будто его дед заговорил с ним чужими устами.
Глава 32. Обещания исполнены
1
Ивану Алтынову казалось: в голове у него с рокочущим грохотом перекатывается не менее дюжины чугунных гирь — какие в алтыновских лавках использовали для взвешивания товаров, приобретаемых по многу фунтов за раз.Сахара, к примеру, или муки. Потому-то Иван и пошёл к себе домой, на Губернскую улицу, пешком. Не воспользовался экипажем, который поджидал его возле крыльца доходного дома. По пути купеческому сыну многое следовало обдумать. А на свежем воздухе перекатывание гирь в его голове делалось не таким оглушительно громким.
Опустевший зал для торжественных приемов в алтыновском доходном доме заперли уже около часу назад. Но Иван отправился восвояси не сразу: ему нужно было подписать ресторанные счёта, а после того — ещё раз побеседовать с исправником Огурцовым, который упорно пытался выпытать у Ивана, что всё-таки ему известно о нынешнем местопребывании Митрофана Кузьмича Алтынова? И от вопросов этих чугунные цилиндры в голове у Иванушки начинали перекатываться с размеренной непреклонностью, как паровозные колёса. Так что Иван был весьма благодарен отцовскому нотариусу, господину Мальцева, который покинул зал для приёмов самым последним — только после того, как оттуда вышел и сам Иван, и Огурцов со своими городовыми.