Купидон
Шрифт:
Взгляд скользит от шеи к бедрам – на поясе кинжал.
Маленький кривой кинжал с зазубринами – переливается зеленым светом.
Этот кинжал наделен эльфийской магией, пропитан ядом. Стоит им порезаться и будешь желать Титанию – это как наркотик, и Оберон, судя по всему, плотно на нем сидит.
***
Я подсел к Титании и та подставила простой алюминиевый кубок, Оберон последовал ее примеру и я налил им вина на треть.
На треть – так пьют эльфы. Одна треть вина и две трети чистой воды.
Оберон преподнес для меня кубок из розы – сорвал с куста.
Мы
Титания встала, взяла свой кубок и ушла, не сказав ни слова.
Мы лишь посмотрели ей вслед.
– И что мне с ней делать? – произнес Оберон.
По его кисти потекла кровь. Он слишком сильно сжал стебель розы и шипы впились ему в ладонь.
Не так давно я следил за Титанией и застал ее в гостях у Диониса – брата Оберона. Дионис сопротивлялся, как мог, но против ее чар не устоит ни один мужчина. Я немедленно обо всем доложил и Оберон явился к ним как раз вовремя.
Вот она подсела за столик к Дионису.
– Ты думаешь, что она специально дразнит меня? – спросил Оберон.
– Может быть, а что Дионис?
– Дионис – брат мой, его прощаю, пред этой женщиной не устоит никто.
– А что Титания?
– Хотел бы с ней покончить навсегда я?
– Хотел бы?
– Хотел бы, но сил таких не чувствую в себе.
– Хотел бы проучить?
– А это мысль. Не даром, Пак, ты купидон. Кто, как не ты, мне дельный даст совет. Проучить, а это мысль. И есть у меня другие мысли. Явись ко мне ты завтра по утру. И я скажу тебе, что нужно делать. Теперь ступай, оставь меня в покое.
– Как скажешь, Оберон.
***
Да, ну и язык у этого Оберона. Сколько тысяч лет он уже живет? Наверное, у древних эллинов он этому слогу научился. Иногда, мне самому, бывает, трудно его понять. А уж что говорить о том, чтобы еще его задания выполнять? Но все же, мне интересно – что же он задумал? Не могу дождаться утра.
Но сейчас был еще вечер. И я хотел развлечься.
***
Пойду с вином и кубком из розы к Дионису. Раз вспомнили о нем, то и пообщаюсь с ним теперь.
Но стоило мне только приблизиться, как Титании уже и след простыл.
– Ах, Пак! – воскликнул Дионис, – садись быстрее к нам! Как хорошо, что посетил нас сам купидон, любовных мастер дел!
– Хорошо, но ты мне льстишь, Дионис.
И этот тоже, говорит с такими вензелями, что трудно пробираться сквозь темный лес из слов.
Кстати говоря, про темный лес. Дионис – темный эльф:
Темный силуэт, облаченный в черную накидку-плащ с капюшоном – ночная мгла.
Прямые черные волосы спадают с плеч на грудь – ночной покой.
Длинные острые уши, длинные, даже для эльфа. Длинный острый нос, острые скулы и острый подбородок, впалые щеки. За плечом длинный эльфийский лук – колючие ветки зимнего леса.
Бледная кожа – снег.
Тени под глазами, а в глазах горит синий огонек – звездное небо.
Дионис пил разбавленное вино из кубка, а его спутник просто сидел рядом.
– Есть ли стрелы, что заставляют разлюбить?– спросил его спутник.
– Возможно, дай гляну в колчане.
–
Миша – игрушка Диониса. Ради забавы, а может в этом есть глубокий смысл – он превратил медведя в человека. И до тех пор он будет человеком, пока не поцелует девушку. А после – превратится вновь в медведя, и потеряв рассудок человеческий, растерзает ее.
– А ты чего не пьешь?– спросил я Мишу.
– Чтобы опьянеть, и потеряв рассудок и контроль, губами впиться в чьи-нибудь уста? Когда-то я был медведем. И вполне меня устраивала моя жизнь. Я кушал ягоды, искал грибы. Этими лапами ловил я рыбу. Но хоть когтей и клыков у меня больше нет, я помню, как расправился с оленем в последний раз. Я помню как текла его кровь по моей груди. Теплая кровь, которой мне не хватает и сейчас. Как я вонзал свои клыки в плоть. Как ел я мясо и зарывал свою морду во внутренности и потроха оленя. Я помню ярко все. Когда я ощутил, что челюсти я больше не могу сжимать с той силой. Что когти более не входят в плоть. И стал я сам себе противен. В тот момент я стал человеком. Я разрыдался. Теперь скучаю по тем временам, когда я был зверем. И сердце и душа мои болят. Но теперь я чувствую, что у меня есть сердце. И знаю, что у меня есть душа. И никогда не променяю эти чувства. Теперь я – человек, и зверем больше быть я не желаю. Потому, не соблазняй меня, купидон, выпивкой. И стрелы держи от меня подальше.
– Об этом не проси, я купидон.
Меня об этом, правда, бесполезно просить. Такова моя суть.
Но Миша смотрел на меня так, как будто прямо здесь готов был разорвать меня, как того оленя.
Такой огромный медведь с человеческим сердцем:
Он сидел на лавке и занимал наверно всю ее – такой широкий.
Рукой, наверное, мог бы дотянуться до люстры, с места, не вставая – такой высокий.
Взъерошенные косматые волосы до плеч и густая борода – бурого цвета.
Нахмурил брови и смотрел на меня своими карими глазами, но стоит мне в них заглянуть – тоска.
Простая рубаха, расстегнуты пуговицы воротника – густые волосы на груди.
Закатанные рукава – густые волосы на руках.
Широко расставив колени, локтями упираясь в бедра, ссутулился, нагнулся вперед. Тяжело дышит – сейчас разорвет меня на куски.
Цепи. Большие тяжелые цепи. Звенья цепей размером с кулак. Цепи связывают его: проходят на груди, лежат на плечах и падают на деревянный пол – метал.
Эти цепи не сковывают его движений, но они сковывают его силу – эти цепи обладают магией.
– Диана в тебя влюбилась,– сказал Дионис.
– А ты откуда знаешь, отец?
И голос у него – низкий бас, медвежий рык.
– Да этого не скрыть ей, но ты спросил, а значит ты заинтригован.
– Зачем и ты соблазняешь?
– Да мы ведь только говорим. Даем волю языку. А от речей не будет хуже.
– Но разговоры переходят к делу.
– Не всегда.
– Представь, что дразнишь ты собаку костью.
– Но ты уж больше не собака. Теперь ты человек. А люди любят воздух сотрясать без цели. Так, чтобы душу отвести.