Купленная. Доминация

Владон Евгения

— Так ты это сейчас все мне втираешь на полном серьезе?

Кирилл бы тоже прифигел от столь дибильного объяснения или, скорей бы всего, расхохотался. Он как раз увидел их где-то в восьми метрах от своего временного и достаточно удобного укрытия, недалеко от очерченной фонарным светом границы выезда с парковки. Оба стояли рядом с внушительным внедорожником одни (куда девалась при этом вездесущая Ксюша — искать, наверное, бессмысленно), и, если бы не обсуждаемая ими тема архиважного разговора, можно было бы решить, что они вышли подышать свежим воздухом и немного

поворковать в более интимной обстановке, но без поцелуев и нежных объятий. На благо Кир их слышал и очень даже хорошо.

— Миша, пожалуйста, не сердись ты так. Ты же и сам прекрасно знаешь, насколько все это было несерьезно. Неужели я могла поверить в то, что между нами способно вырасти нечто большее, кроме обоюдной симпатии? Мы же с тобой из разных миров и смотрим на вещи и людей под разными углами и ракурсами. Или твои родители будут всецело за подобную связь, не проявляя ко мне каких-либо претензий и не надоедая тебе постоянными напоминаниями, что я тебе не пара и не ровня?

— Да при чем тут родители и разные миры? О каких мирах ты вообще говоришь?

— О тех самых, Мишунь. Которые разделяют людей на неравные классы и социальные уровни. И родители здесь играют далеко не последнюю роль. Не думай, что они ничего не будут делать и наблюдать за нами со стороны с абсолютно ровным безразличием.

— Ты же сама не веришь в то, что говоришь.

— Если бы не верила, то и не говорила бы. Ты очень замечательный, Миш, и это далеко не попытка подсластить пилюлю расставания, но я не хочу причинять тебе в будущем ни проблем, ни боли.

— Ты же не могла до такого додуматься на ровном месте, при чем меньше, чем через месяц наших с тобой отношений. Это выглядит просто… абсурдно. Бред какой-то… И почему именно сейчас?

Кирилл буквально закатил глаза, чувствуя, как от прослушивания столь на редкость нелепой беседы у него начало обостряться чувство раздражения и страстное желание попросить Мишуню принять уже случившееся за необратимый факт, а, главное, отчалить отсюда в закат в ближайшие пару минут. Без куртки стоять ночью на свежем воздухе в начале октября не известно сколько еще времени, это вам не на балкон выйти покурить в одних трениках.

— Потому что такие вещи затягивать нельзя. Я не хочу, чтобы ты привязался ко мне больше, чем уже есть.

— Да неужели? А может об этом следовало подумать до того, как мы начали встречаться? Да и место со временем ты выбрала прям… ну очень охренительные. Ты действительно настолько уверена в том, что я готов все это принять как должное и всецело тебя поддержать? О чем ты вообще думала, когда решилась на весь это бред?

— Ты прав. Моему поступку нет ни здравого объяснения, ни прощения. Я полная дура и не заслуживаю такого парня, как ты.

— Да что ты заладила?.. — Михаил впервые не удержался, сорвавшись едва не до крика, и даже в сердцах отступил от девушки неосознанным рывком на шаг назад.

Не хватало еще стать свидетелем эмоционального рукоприкладства. Хотя Кир в те секунды был полностью на стороне брошенного бойфренда. Не то, чтобы он в чем-то симпатизировал этому

неудачнику, но, как говорится, без мужской солидарности такие вещи стороной не обойдешь. При чем, сознание при наблюдении за этим фарсом разрывалось как минимум на две части. Одна очень хотела и ждала, чтобы Миха наконец-то отсюда свалил, а вторая требовала от размазанного по асфальту парня хоть каких-то конкретных действий. Не хочешь принимать чужие условия, так действуй, твою мать, а не охай-ахай и не возводи несчастные глазенки брошенного на произвол судьбы щенка к небу. Если уверен, что это твое, хватит ныть и скулить. Хватай ее уже за волосы, засовывай в машину и вези в свою пещеру.

— Неужели я вообще ничего для тебя не значу и никогда не значил? Выбрала чисто из тех, кто был в твоем списке самым подходящим для роли безотказной собачонки, а после нашла себе кого-то более подходящего? — молодец, подкидывай ей новые идеи и облегчай задачу запланированного разрыва. Какие же эти малолетки предсказуемые идиоты.

— Миша, пожалуйста, езжай домой. Тебе сейчас нужно побыть одному и не бросаться очертя в голову в несвойственные тебе авантюры. Я не могу тебе дать того, на что ты надеешься и чего ждешь от наших отношений, а делать больно, чем уже есть, совершенно не хочу. Просто знай, что так буде лучше для нас двоих, а тебе в особенности.

— Ты права… Мне надо побыть одному и обмозговать твой чудо-сюрприз на более трезвую голову. — ну, хотя бы так, что тоже еще далеко не вариант. Ты собираешься дать ей время на обдумывание будущих ходов по самозащите. — Только не думай, что я это все так и оставлю. Мы с тобой еще поговорим… в более подходящей обстановке и на менее пониженных эмоциях. И тебе придется дать ответы на все мои вопросы.

Поздно метаться, красавчик. Она уже все решила и будет валять дурочку до последнего. Ну а ты свой шанс давно просрал. Смирись и вали уже отсюда.

— Как хочешь, но едва ли что-то изменится за это время, — Линка тоже хороша. Уже на все согласна, лишь мы Мишуня наконец-то от нее отпочковался, по крайней мере, сейчас. Стоит напротив сотворенного собственными ручонками страдальца вся такая не при делах, обнимает себя за плечи, то ли от внешнего холода, то ли от переживаемого озноба. И скольких она уже так успела кидануть за свой короткий век? Судя по поведению, ей просто не терпится с этим покончить как можно скорее и желательно навсегда.

— Я тебе позвоню. Не вздумай менять номер или кидать мой в ЧС, — молодца, Миха. Еще пригрози, чтоб не думала сбегать в другой город или менять страну проживания.

Кир так и не смог сдержать триумфальной ухмылки, наблюдая, как темный внедорожник бедолаги Мишеньки снимается с места и отъезжает от застывшей на месте девушки в свободный зазор парковки перед поворотом на выезд. Лучше бы она так не рисковала, а встала между ближайшими авто, а то мало ли. И так видно, как этот Шумахер пытается совладать с нервозностью, отчего его джип едва не дергается необъезженным скакуном от резких рывков и со скрипом шин по асфальту. Но, слава богу, все обошлось.