Куплю мужа. Дорого. Б / у и некондицию не предлагать
Шрифт:
Что — то в её словах было неправильным, вот только я не могла понять что именно, зацепившись за страшное слово "инвалидность".
— П- почему инвалидность?! — от страха я начала заикаться.
— А ты сама подумай! Ноги разогнуть сможешь?
Лежала я на спине, ноги согнуты в коленях. Рывком распрямила ноги и взвыла от адской боли. От боли и осознания того, что в восемнадцать лет я оказалась прикованой к инвалидному креслу слёзы лились градом, а тётка всё никак не унималась:
— Чего ревёшь — то?! Раньше нужно
В ответ я могла только выть от боли, а самое главное — от жалости к себе. А врачиха продолжала:
— Тебе ещё и матку отчекрыжили, так что теперь ты ни мужик, ни баба! Да ещё и инвалид на всю жизнь!
— Укол сделайте-е-е… — провыла я, захлёбываясь слезами. Всего — то один укол и все проблемы пропадут. И боль тоже — Укол хочу-у-у!
— Потерпишь! Сама виновата!
Опять было что-то неправильное в этих словах, но я опять не улавливала, что именно.
Дверь резко распахнулась и в палату ввалился парень чуть старше меня:
— Я следователь! Кто тебя надоумил, тварь?!
Следователь, генеральный прокурор или апостол Пётр — мне в тот момент было всё равно. Я рыдала, размазывая слёзы и сопли по простыне.
— Отвечай, сука, когда тебя спрашивают! — заорал следователь мне прямо в ухо.
— Отвечай, когда тебя спрашивают! Не будешь отвечать — укола не получишь! — наседала тётка с другой стороны.
Я с детства терпеть не могу, когда на меня орут! Не думая о последствиях, чисто на автомате я показала им фак с двух рук и натянула одеяло на голову, что бы не слышать их воплей. Врачиха и следак продолжали орать и пытались стащить с меня одеяло, я как могла сопротивлялась, захлёбываясь слезами.
— Здравствуйте! Я не сильно опоздал? — раздался смутно знакомый голос.
— Куда?! Посторонним нельзя! — закричала врач.
— Ну положим во время допроса посторонняя — это Вы, а не я! — в голосе мужчины явно слышалась усмешка, мгновенно сменившаяся металлом — Госпожа Ксю, почему Вы плачете?! Вас били? Вам угрожали?
Стащив одеяло с головы я отрицательно помотала головой и еле смогла выговорить сквозь слезы:
— Я теперь инвали-и-ид… Никогда не смогу ходи-и-ить…
— Это же не точно, это предварительный диагноз… — сильно понизив голос пролепетала врач.
— Извините, я вынужден вас оставить на пять минут. — теперь голос адвоката звенел металлом в полную силу.
— Ну, Ксю… Давай договоримся по хорошему… Ты же видишь — Ан ушёл, мы можем поговорить как взрослые люди… — следователь уже не орал, а почти ласково шептал мне на ухо.
В ответ я опять натянула одеяло на голову и попыталась сосредоточиться. На ум ничего путного не приходило, кроме того, что следак точно мне не друг и доверять ему нельзя.
— Ксю, вылезай! — прозвучал новый голос.
Блин! Не больница, а проходной двор! Я лежала молча, с головой накрывшись одеялом; настроения говорить с кем бы то ни было не хотелось от слова
— Ладно, давай проверим чувствительность… — чья-то рука коснулась пальцев на ноге — Что чувствуешь?
— Эй! Не нужно меня за ноги трогать! — я чуть подвинула ступню, отодвигаясь от нахальной руки, нарушившей моё и так не большое личное пространство.
— Ну вот: чувствительность в норме, подвижность тоже.
— Да?! — я рывком сдёрнула одеяло с головы и заорала — Какая нахрен подвижность?! Да я тут чуть не сдохла от боли, когда попыталась ноги выпрямить!
— Блин! Вот ты дура! Да у тебя же швы разойдутся, по новой зашивать нужно будет! — новая тётка в белом халате смотрела укоризненно — Что бы всё срослось нужно время, хотя бы пару месяцев.
— Пара месяцев и…? — спросила я с робкой надеждой.
— И будешь ходить без палки.
— А эта сказала… СУКА-А-А!!! — я оглянулась с единственным желанием вцепиться той тётке в глотку, но её и след простыл.
— Госпожа Ксю, я как заведующая отделением приношу Вам свои извинения за поведение коллеги. — проговорила врач официальным тоном.
— Вы принимаете извинения, госпожа Ксю? — переспросил Ан, слегка кивнув.
Эх! По уму — то нужно скандал устроить, да разнести этот курятник по кирпичику вместе со всем персоналом, но если Ан считает что извинения нужно принять… Надеюсь, он знает что делает. Почти успокоившись смачно высморкалась в простыню и послушно согласилась:
— Принимаю… Да, а что эта говорила насчёт матки? Тоже неправда? — спросила я, надеясь на чудо.
— К сожалению, матку пришлось удалить. Там такие разрывы были, что зашивать нечего. Хотите посмотреть диагноз, снимки, всю историю болезни?
Я только рукой махнула, подумав: "Нафиг мне все это?! Без адвоката я всё равно ничего не сделаю, а он тут точно вписываться не станет, по крайней мере бесплатно. Так что остаётся только принять извинения и рыдать в подушку."
— Итак, стажёр, Вы намерены продолжать допрос потерпевшей? — спросил адвокат, когда мы остались втроём.
Морду этого недоследователя — стажёра перекосило, как от лимона, однако допрос продолжился, вернее начался. Сначала стандартные вопросы: имя, дата рождения, место жительства, потом:
— Что произошло, когда Вы вошли в подъезд?
— Чем — то брызнули в лицо. Кто — не видела. Потом ничего не помню.
В конце допроса следователь попытался вернуться к разговору о наших художествах на стадионе, но был жёстко прерван адвокатом: "Ещё один вопрос не по существу и я накатаю такую жалобу, что Вам не зачтут стажировку!"