Куплю свое счастье
Шрифт:
Пока не время говорить, что я все знаю о ее вранье. Её муженек оказался любителем говорить правду. Только вот Асеньке пока об этом знать не стоит.
– Неудачные у вас шутки, Роман… Игоревич.
– Да, я знаю. У меня нет чувства юмора. Я же банкомат? Как ты там меня называла?
– Никак. – насупилась, и отворачивается. Да, кое о каком вранье, кстати, могу и вспомнить!
– Да, ты там у врача не забудь сказать о беременности. Рентген же, наверное, делать нельзя?
Смотрит, мстительно глазами сверкая.
–
Да уж, муженек ее, Гена-крокодил, просто идиот.
Разве можно добровольно отпускать такую женщину?
Глава 30.
Ох уж эти поцелуи!
И почему я просто не могу сказать ему – нет!
То есть… сказать то я могу, вот только послушает ли он? И вообще, сказать - могу, а хочу ли?
И когда все стало так сложно?
Он бросает реплику, что я люблю приврать, а у меня внутри все каменеет, застывает от ужаса.
Я не люблю врать. Честно!
Но вот в этой ситуации, разве можно было сказать правду?
Скажи я ему, что Алёнушка не моя дочь, а моей Стаси, что бы он сделал?
Наверняка сразу задействовал бы все силы, чтобы забрать малышку. Придумал бы что угодно.
Что мать бросила, оставила на попечение не пойми кого – не родственницы, чужого человека, да еще с материальными проблемами! У которой еще один ребенок на руках!
Я ведь знаю, что можно сочинить! Генкина сестра, которая в опеке работает, такие истории рассказывала – сценаристы сериалов канала «Россия» нервно курят в сторонке. Как отцы подставляли матерей, представляя их алкашками опустившимися, как матери про отцов небылицы сочиняли, обвиняя в самых страшных грехах, домогательствах и прочем. В общем, я знаю, если люди хотят добиться своего, они способны на любую подлость.
Тогда я не знала Романа, не знала, на что он способен.
Нет, конечно, я его и сейчас не знаю.
Знаю только, что целуется он совсем не как бесчувственный банкомат.
Но мне больше не стоит с ним целоваться. Это… чревато!
Тем более, как он говорит, он и сам не знает, зачем меня целует!
Тоже мне, кавалер…
Когда мы подъезжаем к больнице Роман не просто помогает мне выйти, он меня выносит, стараясь держать очень аккуратно, но мне все равно больно и я охаю, постанывая, мучительно стараясь сдерживаться, закусываю губу.
– Потерпи… Сейчас доктор посмотрит, может, обезболивающее сделает.
– Я… лучше… сама бы шла. Так, проще.
– Проще шлепнуться где-нибудь опять, да? Все, спокойно, я несу тебя и это не обсуждается.
– Тиран.
– Нет уж, банкомат мне больше нравится.
– Неугомонный.
Он ухмыляется, и… радуется чему-то! Мне больно, а он радуется!
Но почему-то мне приятно, что он такой… довольный. Мне кажется ему просто нравится со мной… общаться. Тему поцелуев пока трогать не буду.
Интересно, а когда я ему расскажу об Алёнушке, что будет?
Становится
А когда он узнает, что прав на ребенка у меня нет его интерес сразу испарится.
Увы.
Мне так грустно, что плакать хочется. И… уже чувствую, как на ресницах закипает.
– Ася, потерпи, я знаю, что больно, не плачь! А то доктор тебя домой не отпустит.
Всхлипываю. Пусть он все это говорит только потому, что ему от меня что-то надо, мне сейчас не важно! Буду просто получать удовольствие! Вот!
Доктор огромный как шкаф. Но сразу видно – добрый.
Меня оставляют в смотровом кабинете, в приемном отделении, сами выходят зачем-то. Мне немного страшно. Нет, не немного. В принципе страшно.
Я увидела название клиники. Одно из популярных элитных сетевых медицинских учреждений столицы. Я даже не представляю, сколько стоит тут простая консультация, не говоря о лечении.
Сердце колотится, потому что я очень не люблю быть кому-то должной. Я и те тридцать тысяч, которые взяла у Павла очень болезненно переживаю, хотя знаю, что отдам, но…
Доктор и Роман возвращаются. Вижу, как хитро улыбается врач и снова холодок ползет по позвоночнику.
– Так, моя дорогая, бояться меня не надо, я дядька хоть и большой, но добрый, правда, иногда мне приходится делать таким красивым девочкам немного «бо-бо», но, надеюсь, с тобой обойдемся без этого. Зовут меня Товий Сергеевич, ты у нас Ася, да? Ася -это Анастасия, или Анна?
– Анастасия.
– Имя красивое, ну, показывай, что у тебя там?
– А… - показываю на Романа, - он разве не должен выйти?
– Роман? Ты должен выйти? Какая у тебя дама стеснительная!
– Она такая. Малыш, может я все-таки останусь? Мало ли у доктора какие-то вопросы будут? – он меня малышом назвал? Совсем уже? Я ему покажу… малыш!
– А у меня язык не сломан. – говорю с вызовом, чтобы понял!
– Я могу, и сама все рассказать! Малыш!
– Правда? – смотрит с улыбкой, как будто я что-то приятное сказала!
– Отлично, малыш! Тогда не буду мешать. Да, Товий, девушка в положении, так что… будьте осторожнее.
– В положении? Вас можно поздравить, Роман?
– Увы, не меня, кого-то более удачливого. – разводит руками, вот же… гад!
– Именно, более удачливого, а не того, кто все деньгами меряет. – меня «понесло» как Остапа Бендера.
– Ребятки, может, поспорите после осмотра? Меня там другие пациенты ждут.
– Извините, доктор. – мне становится стыдно, что я как… восьмиклассница, прости, Господи! Ведусь на этого… - и я не беременна, так что можно сделать рентген, если надо.
Вот! И пусть не считает меня лгунишкой! Сама чувствую, что опять краснею. Закусываю губы и вижу, как подлец банкомат ухмыляется.