Куплю тебя за миллион
Шрифт:
Офигеть.
По спине ползёт громадная капля ледяного пота. Страшно становится до жути.
Выходит, что Бекетов не шутил, когда говорил, что он — наследник многомиллионного состояния?!
Но как же тогда он пришёл в ту сферу, в которой он невероятно хорош? Как он стал работать наёмным киллером?!
Я оглядываюсь на мужчину. Его лицо непроницаемо, как всегда.
Мужчина-загадка, тайна, которую хочется разгадать немедля!
Кажется, я в него ещё больше влюбилась. Не из-за богатства! Может быть, дело
Постукивание трости прерывает мои мысли. Отец Бекетова огибает меня и занимает место во главе огромного стола. Его появление пробуждает меня, вытягивает из мыслей, в которых я увязла.
— Какой роскошный у вас кабинет! Чернильница, золотое перо, винтажная печатная машинка! Стилизованный под древность телефон, даже пресс-папье… А письма вы сургучом запечатываете?
Отец Бекетова смотрит на меня ещё более пронизывающим взглядом. Бекетов позади издаёт то ли усталый смешок, то ли вздох. Большие ладони смыкаются на моей талии.
Мужчина опускается на диван, кивком показав, что мне стоит сесть рядом. Но под взглядом отца Бекетова становится так жутко, что мой рот готовится выдать очередную порцию вздора.
— Ц-ц-ц-ц, ты совсем неуправляемая, — Бекетов хлопает себя по бедру, давая разрешение присесть поближе. — Ты в безопасности.
Однако я проворно перебираюсь на его колени, прижавшись к груди плечом.
Вот теперь полный порядок. Намного спокойнее, молоть всякую опасную для жизни чушь хочется намного меньше.
— Меня зовут Бекетов Яков Матвеевич, — размеренно говорит отец Бекетова. — Я хочу знать причину, по которой Глеб…
— Бекетов, кто такой Глеб? — спрашиваю громким шёпотом.
— Высокие, высокие отношения… — каркает Яков Матвеевич. — Я понимаю, что шлюхам необязательно представляться. Но в таком случае за них не платят миллионы.
Ох, так Яков Матвеевич говорит о своём сыне! О моём Бекетове!
Бекетов Глеб Яковлевич…
Бекетов Глеб.
Глеб. Глебка… Глебушка…
Нет, пожалуй, за Глебушку я отхвачу по попе.
— Так тебя зовут Глеб! — радостно шепчу, повернувшись лицом к Бекетову. — Приятно познакомиться.
— Цыц, проблема! — шлёпает меня по бедру.
— Позволь узнать причину, по которой ты не только пронёсся ураганным штормом по счетам семьи Бекетовых, но и почтил меня своим присутствием? — ледяным тоном интересуется Яков Матвеевич. — После стольких лет игнорирования семейных связей…
— Лишь обстоятельства вынудили меня переступить порог этого дома. До моего дома слишком далеко добираться, а Марианне нужен был отдых. Но не беспокойся, мы скоро покинем твой дом.
— Не так быстро, сын. Не так быстро…
Глаза Якова Матвеевича начинают остро и опасно мерцать, и мне становится совсем жутко.
Я ещё не понимаю всех причин натянутых отношений между отцом
— Вам придётся задержаться. Тебе и твоей… — губы отца Бекетов презрительно кривятся, готовясь в очередной раз обозвать меня.
— Назовёшь её шлюхой ещё раз, я проломлю твой череп! — грозит мой защитник.
— Сойдёмся на нейтральном определении «гостья», — добавляет отец Бекетова с кошмарной улыбкой и звонит в колокольчик. — Я всё же настаиваю, что оставшаяся часть разговора должна пройти без лишних ушей. Марианну Устинову-Золотникову проводят в Янтарную гостевую спальню…
— Бирюзовую, — возражает Бекетов.
— Ближе к Сапфировой, то есть той, что была твоей? — цепляется к словам мужчина.
— Так и есть.
— Хорошо, — соглашается отец. — Пусть будет Бирюзовая.
Он отрывает тяжёлый взгляд от нас и переводит его в сторону прислуги, появившейся бесшумно.
— Отведите девушку в Бирюзовую спальню, проследите, чтобы ей выдали хотя бы гостевую пижаму, накормите завтраком.
— У меня аллергия.
— У неё аллергия.
Говорим с Бекетовым одновременно.
Левый глаз Якова Матвеевича подозрительно дёргается.
— Прежде чем кормить гостью, расспросите у неё обо всём как можно подробнее. Если её после приёма пищи осыплет дерматитом или не дай бог ещё что похуже случится, можете распрощаться со своим местом! — напирает Яков Матвеевич. — Вам всё ясно?
— Разумеется, Яков Матвеевич. Разрешите проводить гостью? — вежливым тоном интересуется женщина средних лет.
— Убирайтесь, — цедит сквозь зубы Яков Матвеевич.
— Иди, — шепчет Бекетов, шлёпнув по попе. — Валентина Петровна служит семье много лет. Она обслужит тебя как надо…
Я делаю большие глаза, сигнализируя, что нам нужно поговорить. С глазу на глаз.
— Потом, — отрубает и переводит взгляд на отца.
Я выхожу из кабинета, как мне и приказали, следуя за прислугой, на шаг позади неё. Но я была бы не я, если бы не отстала от Валентины Петровны уже через мгновение и не припала ухом к двери, чтобы услышать хоть что-то.
Мой манёвр не остаётся незамеченным.
— Марианна, подслушивать — это дурной тон! — голосом строгой директрисы отчитывает Валентина Петровна и добавляет. — Вам не поздоровится, если об этом узнает Яков Матвеевич.
— Да больно надо! — фыркаю и отхожу. — Веди меня в цветную комнату!
— В бирюзовую.
Боже… Куда я попала?! Здесь даже у комнат есть свои названия.
Я иду следом за прислугой и прокручиваю в голове то, что успела подслушать.
Успела услышать не так много, но мне это жуть как не понравилось:
— А теперь поговорим о том, как ты собираешься вернуть семье долг в миллион евро… — произнёс Яков Матвеевич голосом самого жестокого и злопамятного коллектора на всём белом свете.