Купол надежды
Шрифт:
— Что вы! Что вы! Вы были бы желанным гостем, — расшаркался Ревич.
Все уселись. Ревич старался угадать в манере обращения с ним президента признание своей правоты в перестройке института. Не зря же он пригласил сюда и Окуневу. Надо думать «для вразумления».
— Осведомлен о ваших смелых начинаниях, Геннадий Александрович, — начал президент.
Ревич удовлетворенно кивнул.
— Понимаю, как вам нелегко возглавлять институт, где под вашим началом работает не один академик.
— Вот именно! Не хватает авторитета нашего замечательного корифея
— К сожалению, Николая Алексеевича с нами нет. Так что придется авторитет создавать оставшимся на месте.
Ревич внутренне торжествовал: несомненно, речь идет об академическом звании ему, пусть временному, но директору института.
Президент, словно прочтя его мысли, продолжал:
— Думаю, что руководителю института не повредит избрание его членом-корреспондентом Академии наук СССР. Разумеется, не в связи с занимаемой должностью, а в признание его научных заслуг, которых не занимать стать.
«Вот оно! Каково почтенной Нине Ивановне с ее партийной оппозицией его начинаниям слушать это?» — И Ревич не удержался, чтобы не бросить на Окуневу победный взгляд.
— Правда, всякий процесс избрания связан с досадной затратой нервной энергии, — продолжал президент.
— Ради чистой науки готов на все! — заверил Ревич.
— Собственно, от вас, Геннадий Александрович, потребуется не так уж много. Некоторая перемена обстановки.
— Это совпадает с моими принципами, — признался Ревич. — Потому я и сделал некоторые перемены обстановки во вверенном мне институте.
— Мы, я имею в виду президиум академии, хотели бы вам всемерно помочь в перемене обстановки.
— Ценю признание моих усилий. Заранее согласен на любую помощь.
— Тем лучше. Значит, я могу расценить ваш ответ как предварительное согласие с нашим предложением возглавить вам, уже не временно, академический институт синтетической пищи — так назовем его — с задачей непосредственного получения ее из первоэлементов по Тимирязеву.
— Всегда был его последователем. И ценю ваше понимание.
— Мы предполагаем создать такой институт в Якутии, — невозмутимо продолжал президент.
Ревич едва сохранил на лице внимательное выражение, которым он маскировал до сих пор рвущееся наружу торжество.
— Для Дальнего Севера, где нет развитого сельского хозяйства, такой научный центр будет иметь особое значение. И чистая наука, о которой вы радеете, окажется там необыкновенно практической.
Ревич почувствовал, что остатки волос зашевелились у него на голове. Он снял очки в золотой оправе и стал старательно протирать стекла. Он был ошеломлен, не зная, как реагировать на почетную ссылку. Склонный к выгодным для себя оценкам и выводам, он готов был допустить, что это его начинания произвели такое впечатление, что ему теперь предлагают институт. А раз так, то можно и поторговаться. Если уж уйти с занимаемого места, то получив достаточную компенсацию, побольше, чем звание членкора, о котором он мечтал и которое президент только что посулил ему.
— Нет слов, чтобы выразить мою радость за оказанное мне
Президент прекрасно понял Ревича и сокрушенно вздохнул:
— Мало, ах, мало у нас молодых и энергичных академиков, которым под силу создать крупный научный центр на голом месте. В принципе вы, конечно, правы, Геннадий Александрович. Но думаю, что первые же работы нового центра под руководством его директора дадут ему основания (и немалые!) на избрание действительным членом академии.
Ревич был умным человеком. Он быстро оценил ситуацию, поняв, что. ему предлагают шанс, который может и не повториться в жизни.
— Я считаю предложение президиума за высокую честь для себя. Меня тревожит лишь один вопрос. На кого оставить институт во время отсутствия почтеннейшего Николая Алексеевича, чтобы достойно продолжать начатое им дело?
— Мы рассчитываем на ваш совет, Геннадий Александрович, а также на совет партийного руководства института, — и он посмотрел в сторону Нины Ивановны.
Озорная мысль сверкнула в мозгу Ревича и тотчас отразилась его золотой улыбкой:
— Хотя Нина Ивановна присутствует здесь как секретарь партийной организации, я решусь заверить вас, что она лишь по недоразумению, принимая во внимание ее заслуги в деле научного обоснования имитации вкуса и запаха, до сих пор не удостоена заслуженных ею званий доктора наук и профессора. Не будь этого препятствия, я, не задумываясь, указал бы на нее, как на достойного заместителя Николая Алексеевича. Ее административный талант и проявленное ныне партийное чутье, — Нина Ивановна опустила голову, но Ревич и глазом не моргнул, продолжая, — подтверждают мое убеждение в обоснованности такой кандидатуры, если бы…
— Я знаю о многолетнем сотрудничестве Нины Ивановны с Николаем Алексеевичем, — сказал президент. — Мы в президиуме вспомнили об этом, когда обсуждали ваше выдвижение, Геннадий Александрович…
«Ах вот как!» — зло подумал Ревич и расплылся в улыбке.
— Насколько я понял вас, Геннадий Александрович, вы выдвигаете на пост и. о. директора института кандидата химических наук Окуневу?
— Да… — промямлил Ревич. — Но не раньше, я полагаю, чем будут оформлены заслуженные ею звания, о которых я говорил. Все-таки такой институт должен возглавляться формально признанным авторитетом.
Говоря это, Ревич прикидывал, что на всякий случай полезно потянуть время. Он еще не знал, как будет реагировать его модная «от парика до туфель на платформе» супруга на переезд из столицы в Якутск. От одной мысли об этом он поежился.
— Словом, — принужденно продолжал он, — мне кажется целесообразным решиться на эти перестановки не раньше, чем пройдут выборы. Ведь Нина Ивановна человек выборный.
— Вы имеете в виду партийные выборы?
— Ну, вероятно, не только партийные, но и академические.