Куприян
Шрифт:
— Ловите Куприяна-а!..
Урядник еще раз выстрелил.
Отовсюду выскакивали мужики, лаяли собаки, хлопали калитки.
— Держи! — взывал старшина, рысью несясь по улице.
Лошади вылетели за околицу и пошли забирать к лесу. Куприян уже не кричал, а только гнал и нахлестывал лошадей.
На селе лаяли собаки и криком кричало много голосов, мужских и бабьих.
Доскакав до лесу, Куприян остановил лошадей, соскочил с брички, подбежал к коням и снял бубенчики. Потом опять погнал что есть духу и скоро свернул с дороги в лес. Версты
XVI
Переночевав в яме, полной осыпавшихся листьев, Куприян целый день сидел в лесу, у болота, на условленном с Васькой месте.
День был солнечный и какой-то прозрачный. Солнце светило тихо и не грело, а только золотило желтые листья и паутину, длинными нитями протянувшуюся повсюду по траве, по опалым листьям, по деревьям. Легкие пряди ее тихо летали в воздухе, и казалось, что весь лес насквозь проткан золотыми нитями. Небо было ярко-голубое и тоже прозрачное. По временам высоко над лесом слышались какие-то звуки. Тогда Куприян подымал голову и видел чуть-чуть мреющую в голубом просторе стаю журавлей. Их заунывное курлыканье было единственным звуком, который слышал Куприян.
«Ишь ты, — думал Куприян, — летят… хорошее дело! Лети себе, куда хочешь… ни земли пахать, ни коней красть, ни податей платить… хорошо!»
Около полудня над болотом вышел волк и, чутко насторожившись, постоял по ту сторону просеки. Куприяну были видны его втянутые ребра и облезлые ляжки, на которых мотались клочки шерсти. Волк постоял, понюхал и, высоко поджимая свои худые ноги, поскакал в чащу.
«Наш брат, — усмехнулся Куприян. — Тоже поймают — спуску не дадут… а вся вина, что жрать надо».
Куприяну стало грустно и скучно.
Он уже с тоской поглядывал в ту сторону, откуда должен был появиться Васька. Но там все так же неподвижной стеной стоял лес, медленно и бесшумно роняя кружащиеся листья. Паутина продолжала тянуться золотыми нитями.
Куприян то ложился, то вставал.
Солнце стало клониться к западу, и по всему лесу протянулись косые стрелы от лучей. Над болотом стал мерещиться туман.
Наконец Куприян не выдержал и встал.
«Ну его к черту! — с досадой плюнул он. — Этак и с голоду помрешь. Завяз где-то, черт… жди его теперь».
Он помялся еще немного.
«Матрена наказывала к вечеру прийти, — подумал он, — пора идти… пока доберусь».
Он вспомнил, как до приезда Егора он, бывало, вечером пробирался к Матрене в избу. И ему вдруг стало жаль, что уж не вернется это время. Потом он припоминал, как «жалела» его Матрена, и вспомнил, как он грубо с ней обошелся в последнюю встречу.
«И что это на меня нашло?.. Разве она чем виновата? Такая уж участь наша горькая… А, должно, в последнее мы с ней сегодня повстречаемся, подумал Куприян. — После вчерашнего мне в село ни ногой… Старшина своей тройки не забудет, да и поп… Уходить надо!
Куприян тряхнул головой и покривился.
«Хоть попрощаться-то хорошенько…»
Солнце как-то вдруг погасло в лесу; сразу стало холодней, и туман явственно потянул с болота.
«Не дождаться Васьки», — подумал Куприян, потоптался в нерешительности и вдруг быстро и твердо направился по знакомой тропке к селу.
XVII
Матрена целый день была сама не своя.
Утром к ней забежала солдатка Палашка и, вызвав ее на огород, чтобы не слыхал Егор, поведала ей с прикрасами все ночные события.
— И такой он, Куприян, отчаянной жизни человек, — тараторила Палашка, сам скачет по улице, сам и кричит: «Ловите Куприяна!» Старшина теперь его живьем бы съел, а поп чуть, говорят, не помер… Отчаянный!..
У Матрены в сердце так сразу и захолонуло.
Первая мысль у нее была послать к Куприяну, чтобы не приходил сегодня. Когда Палашка ушла, она вышла на улицу выглядывать Анютку. Анютка, игравшая с девочками около церковной ограды, сама увидела ее издали и прискакала на одной ножке, болтая локтями.
— Здравствуй, тетка Матрена! — просюсюкала она.
Матрена боязливо оглянулась вдоль по улице.
— Куприяна видела? — тихо спросила она.
— Вчерась видела.
— Сказала?
— Сказала. Обещал беспременно… «Скажи, — говорит, — приду».
Матрена еще раз оглянулась по улице.
— Ты бы, Анютка, сбегала до него. Скажи, чтоб не приходил.
Анютка вытаращила глаза.
— Чтоб не приходил? — переспросила она.
— То-то ж. Скажи, Матрена говорила, чтоб не ходил, а то мужики очень серчают, так чтоб худо ему не было. Скажешь?
— Скажу.
— Ну, беги…
— Сичас, — просюсюкала девчонка и проворно затопала босыми пятками к избе Гунявого.
Матрена вздохнула, поглядела ей вслед и пошла в избу.
Егор с утра ушел к винной лавке, где он теперь был постоянно. Маленький Федька спал в чулане. Матрена месила тесто и плакала.
Начала она плакать так, сразу, сама не зная отчего. Стало на сердце тяжело, и слезы закапали в тесто.
Она боялась за Куприяна и в то же время жаль было ей не видеть его. И мысли у нее все были грустные и безотрадные.
«Уйдет он, чай, теперь, — думала Матрена, — нельзя ему тут оставаться, а я одна останусь…»
Матрена заплакала сильней.
— Ни от кого-то я ласки не увижу… Егор только водку пить да за волосы таскать… Пошла бы да и утопилась, коли б не Федька. Федьку жалко… И ему не жить: забьет Егор. Вчера как толкнул-то! Ку-упря мой… желанный! всхлипнула она громко.
Под окном кто-то осторожно стукнул.
Матрена выглянула.
— Нету дяденьки Куприяна, — просюсюкала Анютка.
У Матрены опять захолонуло в сердце.