Кураж. В родном городе. Рецепт убийства
Шрифт:
— Никто не запрещает браков между кузенами, — медленно выговорил я. — Закон разрешает их и церковь тоже. Будь в этом что-нибудь аморальное, они бы не допустили. Даже медики не возражают. — Я замолчал, а она все смотрела так же печально. Почти без всякой надежды я спросил: — Я чего-нибудь не понимаю?
— Я и сама не понимаю…
Тогда я решился:
— Я сегодня буду ночевать тут, в деревне, в своей берлоге. А утром прямо поеду на тренировку. Всю эту неделю я манкировал своими обязанностями…
Она выпрямилась,
— Нет! Приезжай ко мне.
— Не могу. Не могу я больше!
Она встала и подошла к окну. Я не видел выражения ее лица.
— Это ультиматум? — спросила она потрясенно. — Или я выхожу за тебя замуж, или ты исчезнешь насовсем?
— Если и ультиматум, то невольный, — запротестовал я. — Но так дольше продолжаться не может.
— До этого уикэнда вообще не было никакой проблемы. Во всяком случае в отношении меня. Ты был чем-то запретным… вроде устриц, которых мой организм не принимает. Чем-то очень заманчивым, но недозволенным. А сейчас… сейчас все так, будто у меня возникла страсть к устрицам. И я в жуткой растерянности.
— Иди сюда, — настойчиво позвал я. Она подошла и снова опустилась на сено рядом со мной. Я взял ее за руку. — Ну, а других препятствий нет, чтобы выйти за меня? — Я затаил дыхание.
— Нет, — ответила она просто, без колебаний и раздумий на этот раз.
Я повернулся к ней, поднял к себе ее лицо и поцеловал — нежно, любовно.
Губы ее задрожали, но она не напрягалась и не отстранялась слепо, как неделю назад. И я подумал — если за семь дней могли произойти такие перемены… Значит, я не проиграл. Откинулся на сено, держа Джоан за руку, и улыбнулся ей.
— Все будет хорошо…
Она удивленно посмотрела на меня, уголки ее губ дрогнули.
— Я тебе верю, потому что не встречала человека более решительного. Ты всегда был таким. Тебе все равно, какой ценой достанется победа… Возьми участие в скачке в прошлую субботу. Или устройство этой западни. Или то, как ты провел целую неделю рядом со мной… Но я постараюсь, — уже более серьезно закончила она, — не заставлять тебя ждать чересчур долго.
Мы сидели на сене и разговаривали так спокойно, будто ничего не случилось — кроме чуда, открывшего человеку возможность надежно устроить свое будущее. И того, что рука Джоан лежала в моей руке и она не хотела убирать ее.
Время шло к назначенному часу.
— Я почти надеюсь, что он не приедет, — сказала она. — Этих писем было бы вполне достаточно.
— Ты не забудешь опустить их?
— Я хочу, чтобы ты разрешил мне остаться.
Я отрицательно покачал головой. Мы все сидели и смотрели на ворота. Минутная стрелка на моих часах уже миновала одиннадцать.
Пять минут двенадцатого. Десять минут…
— А вдруг он что-то заподозрил и узнал, что никакая Дорис Джонс не живет в домике смотрителя.
— Нет оснований для подозрений, — объяснил я. — Ведь в субботу к концу телеинтервью
Четверть двенадцатого.
У меня напряглись все мускулы, будто я всем телом слушал, не едет ли он. Я попытался расслабиться. Бывают пробки на дорогах, аварии, объезды. Дорога дальняя, и он легко мог ошибиться, рассчитывая время.
Двадцать минут двенадцатого.
Джоан вздохнула. Мы молчали уже минут десять.
В полдвенадцатого она снова сказала:
— Нет, не приедет он…
Я не ответил.
Лишь в одиннадцать тридцать пять блестящий кремовый нос «астона-мартина» остановился у ворот, и Морис Кемп-Лор вышел. Он потянулся — устал от долгого сидения за рулем — и оглядел коттедж. В каждом движении чувствовалась аристократическая осанка.
— Послушай, какой он красивый! — выдохнула Джоан мне в ухо. — Какие рыцарские черты! На телеэкране он попроще. Когда человек выглядит таким благородным, трудно представить, какое зло он творит.
— Ему тридцать три. А Нерон умер в двадцать девять.
Кемп-Лор открыл калитку, прошел через двор и постучал в дверь.
Мы встали. Джоан стряхнула с юбки сено, перевела дыхание и, слегка улыбнувшись мне, неторопливо вышла в холл. Я последовал за нею и прислонился к стене, чтобы быть прикрытым дверью, когда она откроется.
Джоан облизала губы.
— Давай! — шепнул я.
Она отперла дверь.
— Миссис Джонс? — произнес медовый голос. — Простите, я немного опоздал.
— Входите, мистер Кемп-Лор. Так уж приятно видеть вас. — Оттенок кокни снова отчетливо прозвучал в ее голосе.
— Взаимно, — сказал он, подлаживаясь.
Джоан отступила в сторону шага на два, и Кемп-Лор оказался в холле.
Захлопнув дверь ногой, я схватил его сзади за локти, оттянув их назад и одновременно подталкивая его вперед. Джоан открыла дверь комнаты, где стояла Застежка. И я изо всех сил пнул его ногой в зад. Он пролетел внутрь и растянулся на соломе вниз лицом. Я щелчком запер дверь, в которую тут же начал дубасить Кемп-Лор.
— Выпустите меня! — кричал он. — Вы соображаете, что делаете?
— Тебя он не видел, — тихо сказала Джоан.
— Ну и пусть остается в неведении, пока я отвезу тебя к поезду в Ньюбери.
— А можно его так оставить?
— Я скоро вернусь, — пообещал я. — Поехали.
Прежде чем отвезти ее, я отогнал машину Кемп-Лора с дороги — чтобы она скрылась за кустами. Меньше всего я хотел, чтобы какой-нибудь любопытный местный житель сунулся в дом, выяснять в чем дело. Отвезя Джоан на станцию, я прямиком вернулся назад — двадцать минут туда, двадцать обратно. И снова упрятал машину в кустах.