Курчатов
Шрифт:
Испытание стало полной неожиданностью для США: менее чем за два месяца до испытания «Джо-4» (так американцы именовали советские ядерные испытания по имени Сталина Иосиф, по-английски Джозеф) ЦРУ сообщило об отсутствии данных о разработке в СССР термоядерного оружия [708] . Обеспокоенное правительство США учредило комитет под председательством известного физика нобелевского лауреата Ганса Бете для оценки советских испытаний. Вновь зашумели западная пресса и радио. Советские атомщики прошли путь от атомной до водородной бомбы вдвое быстрее американских. Дабы пресечь возможные инсинуации политиков США, Курчатов на сессии Верховного Совета СССР сделал специальное заявление о приоритете СССР [709] .
708
Холловэй Д.
709
Правда. 1958. 1 апреля.
Испытанная 12 августа 1953 года бомба РДС-6с, при всем ее значении, не в полной мере удовлетворяла требованиям времени: была дорогой в производстве, ее мощность не могла увеличиваться без ограничений, заряд имел ограниченный срок годности (около полугода). Поэтому в продолжение двух прежних вариантов бомбы («труба» и «слойка») стал разрабатываться третий, основанный на теории «атомного обжатия» (АО) или на «третьей идее». Родилась эта идея в теоретическом отделе КБ-11 Я. Б. Зельдовича и была результатом коллективного творчества ученых. А. Д. Сахаров так вспоминал об этом драматическом периоде: «Юлий Борисович Харитон, доверяя теоретикам и уверовав сам в новое направление, принял на себя большую ответственность, санкционировав переориентацию работы объекта и ведущихся по его заданию расчетных работ в Москве… На нашу сторону решительно встал Курчатов» [710] .
710
Сахаров А. Д. Воспоминания. T. 1. М., 1996. С. 254–255.
Научному руководителю атомного проекта это стоило больших сил и здоровья. Руководитель Министерства среднего машиностроения В. А. Малышев, получивший после смещения Берии всю полноту власти в атомном проекте, выступил категорическим противником работ по «третьей идее», так как это противоречило принятым ранее решениям правительства. Специально прибыв в Арзамас-16, он стремился убедить Курчатова, Харитона, Сахарова и Зельдовича сконцентрироваться на «слойке» и с новой идеей не рисковать. На нескольких бурных совещаниях и в личных беседах он так и не смог заставить их изменить решение. В итоге Малышев добился лишь того, как пишет Сахаров, что «Курчатову за антигосударственное поведение (не знаю точной формулировки) был вынесен строгий партийный выговор (снятый только через год, после отставки Малышева и удачного испытания „третьей идеи“)» [711] . Такое суровое по советским временам наказание Курчатова — уже тогда трижды Героя Социалистического Труда и авторитетнейшего лидера атомного проекта — не могло не усугубить состояние его здоровья, и без того подорванного многолетним напряженным трудом. Некоторые авторы утверждают, что в конце мая 1956 года в возрасте пятидесяти трех лет Курчатов именно по этой причине перенес первый инсульт.
711
Там же.
Сахаров прямо пишет о своей исключительной роли в создании водородной бомбы: «Я уже на ранней стадии понимал основные физические и математические аспекты „третьей идеи“. В силу этого, а также благодаря моему ранее приобретенному авторитету моя роль в принятии и осуществлении „третьей идеи“, возможно, была одной из решающих» [712] . Курчатов на роль «отца водородной бомбы» никогда не претендовал. По мнению сотрудников КБ-11, Курчатов и Харитон, исходя из деловых качеств ученых и их личных склонностей, сформировали коллектив разработчиков водородной бомбы нового типа. Руководителями работ были определены Е. И. Забабахин, Я. Б. Зельдович, Ю. А. Романов, А. Д. Сахаров и Д. А. Франк-Каменецкий [713] .
712
Там же. С. 253–254.
713
Харитон Ю. Б., Адамский В. Б., Смирнов Ю. Н. Указ. соч. С. 211.
К началу лета 1955 года расчетно-теоретические работы были завершены и по ним представлен отчет. Изготовление экспериментального заряда завершилось только к осени, так как требования к производству изделия предъявлялись более высокие, чем к РДС-6с. Испытания были назначены на 20 ноября 1955 года под руководством Курчатова. Бомбу планировали сбрасывать с
Испытание 22 ноября 1955 года прошло успешно. Бомба была сконструирована на эквивалент в три мегатонны (Мт), но перед испытанием в целях безопасности самолета и находящегося в 70 километрах жилого городка часть термоядерного горючего заменили на инертное вещество, чтобы снизить мощность до 1,6 мегатонны. Достижение колоссальной взрывной мощности не являлось основной целью. Главное состояло в том, что в СССР была решена труднейшая и чрезвычайно актуальная задача создания транспортабельного термоядерного оружия с высокими боевыми характеристиками. Испытания имели огромное политическое значение. Через четыре дня, 26 ноября, Н. С. Хрущев во время визита в Индию объявил всему миру: «Нашим ученым и инженерам удалось при сравнительно небольшом количестве используемых ядерных материалов получить взрыв, сила которого равна взрыву нескольких миллионов тонн обычной взрывчатки» [714] .
714
Правда. 1955. 28 ноября.
После взрыва Курчатов и Харитон проехали в его эпицентр. Хотя взрыв произошел на высоте четырех километров, колоссальные разрушения потрясли Курчатова [715] . «Когда Игорь Васильевич вернулся после этих испытаний в Москву, — вспоминал академик А. П. Александров, — я поразился каким-то его совершенно непривычным видом. Я спросил, что с ним, он ответил: „Анатолиус! Это было такое чудовищное зрелище! Нельзя допустить, чтобы это оружие начали применять“» [716] .
715
Холловэй Д. Указ. соч. С. 411.
716
Курчатов в жизни. С. 465.
Часть седьмая
РОЖДЕНИЕ МИРНОГО АТОМА
Глава первая
В НАЧАЛЕ ПУТИ
Испытание «супербомбы» стало крутым поворотом в жизни Игоря Васильевича. После него он больше не руководил испытаниями. И хотя от оборонных проблем страны научный руководитель атомного проекта отошел не полностью, главным своим делом он избрал другое — чтобы ядерная энергия стала источником света и тепла. Все свои оставшиеся силы он отдал борьбе за мир и запрещение атомных испытаний на планете.
Курчатов был человеком большой нравственной силы и нравственного долга. Он прекрасно сознавал, что атомное оружие способно уничтожить миллионы людей и всю нашу прекрасную планету, созданную Высшим разумом (в который он верил) и предназначенную для счастливой и радостной жизни людей. Его не могло не мучить то, что он создавал это оружие страшной разрушительной силы, приближавшее человечество к краю гибели. Пусть он не был первым, пусть действовал в интересах предупреждения удара, который готовили противники, но он не мог не думать, что находится у черты, за которую человечество не должно перейти, несмотря на то, что в мире правят эгоизм, сила и ненависть. Такие мысли, безусловно, не давали ему покоя. Курчатов, этот великий человек, подвиг которого стоит в том же ряду, что и подвиг спасителей отечества — Минина и Пожарского, был глубоко трагической фигурой.
Как истинный патриот, стремясь защитить родину в период смертельной угрозы фашистского порабощения, а затем реальной опасности ядерной бомбардировки, он создавал разрушительное оружие, как средство защиты. Но на протяжении всего длительного периода, когда он являлся научным руководителем советского атомного проекта, создавая и испытывая ящерное оружие, он оставался приверженцем идеи использования атомной энергии в мирных целях, на благо своей страны и всего человечества. В краткий период обманной оттепели и на закате жизни он загорелся страстным желанием совершить благое дело — одарить человечество неиссякаемым источником энергии путем ядерного синтеза. Он никогда не хотел считаться и называться «отцом» русской атомной бомбы, но стать вместе со своими соратниками создателями и «отцами» термоядерного источника энергии стало его мечтой. И он до последнего часа не прерывал работу мысли, несмотря на предчувствие скорого конца [717] .
717
Новиков И. И. Из рассказов автору.