Курьерская служба
Шрифт:
— Садись. Пиши заявление и заполняй анкету. Сенситивные нам нужны. Четверть всех доставок — матрицированные предметы, сам понимаешь, нужен особый подход. Две недели квалификационные курсы, тебе повезло — как раз успеешь на поток, если сдашь, затем — месяц испытательного срока. За испытательный — две-три командировки, в том числе одна зарубеж. Сопровождают или свои из службы приставов или можно крепостных — камердинеров там, мажордомов, мы их оформляем на полставки. Ещё мы тут вводим систему рейтингов и работы через заявки… Игроизация рабочего
Дальше следовало описание условий работы. Брали меня стажёром подпоручиком с месячным жалованием двести десять рублей, при этом после испытательного, с учётом премий и командировочных сумма могла вырасти вдвое-втрое. Анкету заполнял длинную, на некоторые вопросы, например — “болели ли тропическими заболеваниями в детстве?” и “имеете ли опытъ управления летательными средствами?” я правильного ответа не знал. Нет, конечно, вертолётом и даже истребителем управлять приходилось, но так много жизней назад, что вряд ли могло пригодиться. В графу “крепостные, готовые к совместнымъ командировкамъ” вписал Исидора Васильевича Макшеина, после чего страницу пришлось переписывать — никаких “Васильевичей” у крепостных не было, а отчества до сих пор заканчивались на “-ев”.
— Ну, всё. Кандидатур приличных пока меньше, чем вакансий. Поэтому если тебя утвердят, то сразу группу на обучение и отправим.
— Когда?
— Со следующего понедельника. Да, забыл сказать — по рукопашному бою у тебя стоит тройка. Это очень плохо. Нужно за месяц с небольшим поднатаскаться. Если не сдашь после квалификационных — приму, но испытательный рискуешь не пройти. В курсы это не входит, потому ищи тренера самостоятельно.
— А рукопашка зачем? — на всякий случай уточнил я.
Корней Константинович странно крякнул.
— Думаешь, почему у нас текучка такая? Потому что драться придётся. И не раз. Частные спецназовцы из опальных родов о-очень любят за нашим братом охотиться.
Он посмотрел с характерным прищуром, наверное, подозревая, что я попрошу заявление обратно. Но я в ответ холодной кивнул и протянул руку для прощания.
— Рад знакомству, Корней Константинович. Буду ждать извещения. Меня проводят?
— Ишь какой! Луиза, проводи!
Пирсингованная кадровичка метнулась ко мне, на ходу доставая из кармана сигареты.
— Не куришь? — спросила она, тоже перейдя на “ты”.
— Нет.
— Молодец. А невеста есть?
— Скорее нет, чем да, — я ответил обтекаемо.
— Тоже хорошо! — в её глазах сверкнул озорной огонёк.
Она остановилась и неторопливо закурила. Я позвонил Сиду — он пообещал меня подобрать по дороге до дома.
— Как вы оцениваете мои шансы? — зачем-то спросил я, решив продолжить диалог.
Глаза Луизы Даниловны округлились от праведного гнева.
— Мы же перешли на “ты”! Тебе надо учиться этикету. Я могу и обидеться. Я тебе не старая дева. Шансы… Неплохие, я думаю. Сенсы нам нужны. Тем более такие молодые.
— У меня… как это называется, не раскрыт
Она мощно затянулась, а потом пустила дым чуть ли мне в лицо. Запах у табака был отвратительнейший.
— А у кого он в двадцать лет раскрыт? У четверти, наверное. Ну, как минимум — при пяти процентах сечения “нулевой” навык есть от рождения. У меня вот процент — один и два, почти отсутствует.
— Нулевой? — переспросил я.
Луиза Даниловна ожидаемо посмотрела на меня, как на придурка — видимо, потому что это знал даже ребёнок.
— Ну, интуиция. Предчувствие угрозы и определение наличия сенса у собеседника. Ну, и ответная резистивность к сенсу.
— А, это да. Это я умею.
— Как ты думаешь, сколько у шефа? — она кивнула головой.
— Процентов сенситивности? — догадался я. — Ну, предположу, что девять-десять.
Кадровичка не то рассмеялась, не то закашлялась.
— Да уж. Как у Годуновых и Долгоруковых. И у этого… тонмаори тут был один приезжий, с Новой Сибири… Хотя не, у них больше — под пятнадцать бывает. Конечно, меньше у Кори. Шесть и два у него. Как тебе он?
— Харизматичный, — кивнул я.
— Это да, — тяжело вздохнула Луиза, потушив сигарету, и многое встало на свои места. — Есть у него соответствующий навык. Ну, за тобой, похоже, приехали.
На прощанье она коснулась моего плеча рукой. У шлагбаума посигналила знакомая квадратная машина, в которой я заметил Сида.
— Привет! — поздоровался я и сел на переднее сиденье.
— Как прошло? Берут?
— Да, всё отлично. Дорога платная, как я понял, поможешь заплатить?
— Да там всё просто, — кивнул Сид.
Действительно, потребовалось лишь дождаться очереди, коснуться терминала, и шлагбаум открылся. Проверил баланс: с платежного счета списалось около шестидесяти копеек. Затем зашёл в “Письма”, там обнаружилось четыре новых коротких сообщения.
Первое оказалось с угрозой.
“Единороги скачутъ в Москву. Мы тебя всё равно достанемъ тебя, немецкий ублюдокъ!”
Второе — от Аллы Расторгуевой:
“Ну чо, нашёл чего-нибудь по работе? Тоже села вот искать.”
Я заметил, что она пишет без твёрдых знаков в конце слов, как это делали многие. И, наконец, самое длинное — от Нинель Кирилловны. С лёгким волнением я открыл его.
Глава 9
Послание от предмета тайной страсти моего реципиента гласило:
“Эльдаръ Матвеевичъ, я хотела бы попросить не назначать более встречъ — темъ более поблизости отъ дома. Совершенно не нужно, чтобы из-за вашего неуёмного интересу соседи распускали обо мне грязные сплетни. Простите, если обидела.”
Стало слегка неприятно. Нет, конечно, Нинель Кирилловна была не моим тайным предметом обожания, а моего предшественника. Но, увы, так устроен механизм вселения, что все привязанности и сработки основного инстинкта бьют рикошетом и на меня. Я уставился в окно машины.