Курьерская служба
Шрифт:
Мы вышли из здания техникума, прошлись по бульвару перед ним и свернули на одну из неприметных улочек. Вокруг рядами встали унылые пятиэтажки. Я знал их как “хрущёвки”, но здесь они назывались по-другому, но тоже в честь какого-то правительственного лица, наверное, премьер-министра середины прошлого века. Кажется, “косыгинки”.
Чем дальше мы отдалялись от бульвара, тем более безлюдно становилось. На часах было всего восемь, но здесь не было заметно ни семейных пар, ни молодёжи, лишь одинокие мужчины и женщины средних лет спешили с работы. Видя нас, многие шарахались в сторону или переходили на другую сторону улицы. Судя по одежде, я понимал, что все они — крепостные или мещане. Мы шли молча, долго, энергичным
— Я ничего не знаю о тебе, — спросил я Алишера, который шёл рядом. — Даже сословия.
— А зачем знать? — усмехнулся он. — Из служилых татар я. Из-под Симбирска.
— Ты же говорил, что из казаков? — бросил Егор.
— А какая разница? Сейчас одно сословие — контрактное.
Слово это я уже слышал, но не отразил, что речь идёт не типе воинской службы, а о целом сословии.
— Ты ж дворик? — спросил Егор. — Из богатых, или так?
— Или так, — кивнул я, посчитав, что это ближе к истине.
Мы подошли к перекрёстку, и шедший впереди Барбар замедлился, отойдя в тень раскидистой айвы, на которой уже зеленела листва.
— Вон, смотри. Клуб абиссов. Наша задача — поговорить с охранником. Вы, парни, помните, о чём. В бой вступать только по команде. Ты, Эльдар, останешься здесь. Смотри и учись.
Я хмыкнул — мол, ещё подумаю, следовать ли его совету, или нет. Но пока что остался в тени.
Абиссы, как я понял, это что-то вроде местной смеси рэперов и растаманов. Мещанская молодёжь, в основном, эмигрантская, предпочитавшая музыку родом из французских колоний и Великой Абиссинии, самой крупной социалистической страны из оставшихся после распада местного соцлагеря. Клуб находился через дорогу, сама музыка уже доносилась из приоткрытой двери: характерный этнический барабан, басы, речитатив. Не самый неприятный жанр, который мне доводилось запомнить, особенно после десятков реальностей, где ничего лучше блатняка не услышишь. Но сейчас он вызывал дискомфорт и беспокойство.
У входа стояло трое парней. Все окружающие резко разделились на “наших” и “ненаших” — чёрт возьми, как мне это было знакомо!
Барбар молча кивнул, все надвинули маски на лицо и ровным клином пошли в сторону клуба. Удивительно, но старик теперь казался одним из моих ровесников. Спортивный, подтянутый, с ровными резкими движениями. Один из парней тут же скрылся в дверях клуба. Двое остались.
— Чё надо? — услышал я слова самого крупного из них, бритого. Видимо, того самого охранника.
“Наши”, говорили тихо. Я услышал слова “обидел”, “зачем”, “извинись”, и что-то ещё. Неужели не рэкет, а дело чести? Впрочем, первым впечатлением от тренера и ребят было именно такое, а я редко ошибался. Бритоголовый задёргался, четвёрка обступила их со всех сторон. Рука охранника нырнула куда-то за дверной проём, и в ней появилась бита для “байсболля”, как назвал вид спорта тот таксист. Четвёрка тут же преобразилась. В руке у Егора возникла короткая складная дубинка, вроде той, что была у Осипа. У Ленни — кастет, а Алишер достал и размахнулся нунчаками. Барбар, Сергей Сергеевич, похоже, предпочитал драться голыми руками.
А в руке у приятеля нашего оппонента сверкнул нож. Группа пришла в движение. Бритый замахнулся битой, но Барбар ловко уклонился, и в плечо бритому воткнулась дубинка Егора. Нунчаки Алишера выбили из ладони кинжал, которым замахнулся второй, мелкий. Ещё взмах битой. Тренер оттолкнулся, перехватил ладонь бритого, вывернул, бита выпала из разжатых пальцев, и была поймана ладонью соперника.
Удары парней посыпались по куртке и бокам бритого. Он закрылся, спрятался, его подельник отошёл назад, укрываясь от метких ударов Барбара. Вроде бы, всё шло хорошо, но я почувствовал дискомфорт. Во-первых, адреналин снова выплеснулся в кровь, и мне было тяжело стоять в стороне.
И оно пошло.
В первую очередь, потому, что я инстинктивно сделал пару шагов вперёд, выйдя из тени. Во вторую — потому что несколькими секундами спустя, когда бритый, казалось, уже окончательно сдался и отступил внутрь клуба, четверо моих подельников резко побежали в мою сторону. А из дверей хлынула толпа парней — в широких джинсах, разного цвета кожи, с разными причёсками.
У многих в руках были кастеты, дубинки и ножи.
— Валим! — заорал кто-то из “наших”.
Мне хотелось драться. Разумеется, навыки бега в курьерской службе могли быть полезны, но я пришёл сюда не за этим. Я встретил первого ударом по ноге. В моей руке оказалась сухая палка, выломанная из соседней айвы, пара ударов — и ближайший враг обездвижен. Но, увы, я почему-то был неинтересен толпе, её интересовали только те четверо, кто учинил драку у входа. Секундой спустя понял, в чём дело: из-за того, что моя форма отличалась от формы парней, и я стоял поодаль, меня приняли просто за какого-то уличного парня, попавшего под горячую руку. После обмена первыми ударами толпа выкинула меня на обочину. Ветка сломалась о спину очередного парня, а следующие понесли меня вперёд.
Я обогнул толпу и поспешил на помощь парням. Рука так и тянулась в заветную кобуру на поясе, но я не торопился с этим. Адреналин в крови всё ещё требовал более мясного, более близкого обмена ударами.
— Сюда! — заорал Барбар и повернул за угол пятиэтажки, во двор. Я ускорился и обогнул здание с другой стороны.
Уже объединившись с группой, краем глаза увидел, что толпа настигла только Егора, бегущего следом — его били дубинками, он, как мог отбивался, а что было дальше — я не знал.
— Концерт! У них концерт! — орал Алишер на ходу. — Я думал! Там пусто!
— После! — рявкнул тренер.
Адреналин постепенно утихал. Нет, мне всё ещё хотелось остановиться и дать сражение. Но их было много, слишком много — двадцать, может, тридцать человек. В общем, это было не отступление, подумалось мне, а поиск наиболее удачного места для контратаки.
Мы рвали по тропинке в густом заросшем дворе, едва не сбив женщину с детской коляской. Впереди был поворот на короткую бетонную лестницу, спускавшуюся в соседний двор — чтобы не сбить дыхание, я перемахнул через бордюр, расцарапав ладонь о шершавую поверхность бетона, больно приземлился на пятку с полутораметровой высоты. Вся рука была цела, но болела, сказывались предыдущие поединки, а сбитая дыхалка захлёбывалась. Сергей Сергеевич и Алишер обогнали меня, Ленни, напротив, тоже отставал. Я обернулся — от толпы осталось уже не так много парней, человек семь самых упёртых. Наши парни сиганули куда-то в кусты, затем в узкий проход между домами, за которыми обнаружился небольшой сектор элитной недвижимости — типичные “таунхаусы”, как их называли в прошлой жизни.
А перед ними стоял забор — высокий, решётчатый, метра в два с половиной, безо всякого зазора между домами. Вот тебе и удобное место. Алишер преодолел его без труда. Следом полез я, из-за пораненной ладони и растянутого предплечья рука соскользнула, и я понял, что не получится. Мимо пронёсся и два толчка преодолел стену Ленни. А Барбар дальше идти, как и я, не смог.
— Ну что вы? — спросил Алишер.
— Приплыли, — отозвался тренер. — Я останусь.
Двое перелезших наших на миг застыли за забором в нерешительности, затем Алишер запрыгнул обратно наверх и протянул руку Барбару. Тот зацепился, с трудом полез через ограждение. Всё произошло за считанные секунды, и когда тренер оказался сверху, толпа уже была рядом.