Курьеры

Фрайт Александр

– Показывай, – проворчал Хижук, поворачиваясь к нему. – Все, что приказал обработать Кужель. Все доставай и показывай. Все, что есть!

– Простите… – вновь пролепетал Козлов. – Что?

Тот провел жестким взглядом по жирному телу капитана сверху вниз и уставился на сальные пятна, сплошь покрывающие растянутый на свисающем брюхе свитер. Выражение его мрачного лица не предвещало ничего светлого для будущего Козлова: брезгливость уступила место недоумению, затем в глазах появилась отстраненность. Всем своим скучающим видом он демонстрировал, что не понимает, каким образом оказался в этой комнате, и что ничего важнее и интереснее, чем огромные складки живота под шерстью грубой вязки, для него здесь не существует. Потом он аккуратно заправил дужки от очков за уши и кивнул.

Резкий удар

в затылок сбросил Козлова с дивана. Однако, упасть не позволила веревка. Тяжелый кулак первого мужчины, шагнувшего от окна, поймал его подбородок в воздухе, заставил выпрямиться, а следующий удар, последовавший мгновенно, заставил проглотить выбитый зуб и вновь усадил обратно. Он даже не успел понять, что произошло, как тот уселся на его бедра и сгреб в кулак ворот свитера. Следом капитана накрыла волна боли, кольнула в животе, растекаясь от печени до мошонки, и рванулась криком наружу. Однако завопить не удалось – рот оказался наполовину забит плотной шерстью. Второй нахлобучил ему на голову пластиковый мешок, и он еще успел увидеть перед собой пару абсолютно пустых глаз прежде, чем первый принялся вбивать ему в живот свой кулак так, точно хотел прощупать позвоночник. Одновременно с ним второй опускал свою кувалду на его темя. Били его жестоко и профессионально, с короткими паузами приоткрывая мешок, давая возможность вдохнуть после каждого удара. Козлов молчал – первый же удар в живот сбил дыхание, и он мог только тихо стонать, ловя широко раскрытым ртом воздух через свитер. Потом захрипел и обмяк.

Очнулся Козлов от струи холодной воды, вылитой сверху. Раздвинул слипшиеся ресницы на одном глазу, моргнул – второй глаз так и остался в темноте. Всхлипнул, втягивая изувеченным ртом воду с кровью, и закашлялся – на колени брызнула красная слюна. Нос не дышит – сломан и забит сгустками крови. Что с глазом? Или его – как нос?! Медленно повернул голову в одну сторону, во вторую. Перед ним колыхалась муть, словно мешок с головы и не снимали. Ощупал языком обломки передних зубов. Вокруг был хаос. Не такой бардак, как был здесь всегда, а настоящий, с разбросанными вещами, сорванными обоями, отодвинутой мебелью и распахнутой дверцей сейфа. Взгляд никак не мог сконцентрироваться на чем-то одном – все расплывалось, двоилось. Наконец, он сумел заставить себя увидеть Хижука. Тот стоял посреди комнаты, сдвинул очки на кончик носа и просматривал стопку отпечатанных листов и фотографий. Кривился, почесывая ногтем лоб. Костоломы неподвижно застыли в метре с обеих сторон. По полу растекалась розовая лужа. Женщина читала книгу, прислонившись плечом к стене. Его книгу. Он смутно видел зеленую линейку закладки между страниц – не любил загнутые уголки. Детектив. Других он не покупал.

– Зачем? – прохрипел он. – Зачем было так бить?

– После такой обработки вы еще неплохо шевелите языком, – Хижук вяло похлопал в ладоши, изобразив жидкие аплодисменты. – Но дело не в этом.

– А в чем? В тридцать седьмом? Будете продолжать выбивать из меня неизвестно что? Но в этом случае вы меня просто убьете. Думаю, именно этим и кончится.

Полковник шагнул к нему.

– Я задал вопрос. Помните?

– Нет.

Хижук отмахнулся: не надо, мол, ахинею нести. В найденных в сейфе документах и ворохе фотографий для него ничего не было. Он свел вместе брови. Затем отступил на шаг, сложил руки на груди и всем своим видом показал, как ему до смерти все тут надоело.

– Не заговаривайте мне зубы. Время идет.

– Многие думают, что время придет, но оно только уходит.

Полковник сдавил тонкую пачку листов в кулаке и выразительно хлопнул в ладонь второй руки. Затем рубанул ладонью воздух.

– В одном я согласен в принципе – всему приходит время. И сегодня для одного умного человека пришло время поделиться некой информацией с Ближнего Востока и благополучно о ней забыть. Вы же умный?

– Сирийский сувенир… – в уголках рта капитана запузырилась кровь.

Сухой и короткий ответ щелкнул кнутом.

– Так точно!

– В порошок… вас… Кужель…

– Вот как?

Хижук с ненавистью взглянул на вонючего без всяких метафор Козлова. Покраснел, наливаясь злобой.

– Поскольку вы оказались не слишком сговорчивым и абсолютно не желаете

сотрудничать – придется повторить.

Сейчас он не испытывал к капитану презрения – затопившее его с головой чувство было сродни поражению. Он набычился, а капитан хоть и в мыслях, но попытался стать такой же точкой, в которую сейчас превратились зрачки полковника за стеклами очков.

– Скажите, почему вы так боитесь меня?

Козлов смотрел на него одноглазым волком. По подбородку текла кровь. Капала на грудь с редкой бородки. Он косился то на Хижука, то на плечистых мужчин, то на девушку, которая невозмутимо продолжала читать, и не делал никаких попыток ответить.

– Понимаю, с рваным языком много не наговоришь. Но можно просто кивнуть. А чтобы кивать было легче, мы простимулируем вас разогретым утюгом. Идет?

– Не надо…

Он не был физически крепким с младенчества, и пусть выделялся крупным телосложением, но выглядел рыхлым, хрупким и болезненным. Даже, когда он подхватывал простуду, то страдал от инфекции долго и мучительно, и процесс длительного физического воздействия кулаками вряд ли бы перенес. Никто и никогда не нападал на него в собственной квартире. Никто и никогда не вел с ним бесед «а-ля стоматолог». Никто и никогда не поливал ему проломленную голову водой из кастрюли. Плюс сердце, которое только тронь – свалится в штопор.

Полковнику ничего не было известно о клапанах его преждевременно изношенного органа, натужно балансирующего на грани возможностей – он об этом ничего не слышал и слышать не хотел. Беспечно бросив под ноги смятую бумагу, придвинулся ближе.

– Но для начала, – он поправил заколку галстука и прошипел, – так сказать, аперитив – вы мне обязательно скажете, где эти документы.

– Я постараюсь… напомните…

Полковник подозрительно покосился на него.

– Это обычная казенная папка. В ней должно быть фото. Скорее всего, на первой странице. Или, в крайнем случае, на второй. Это фото – гарантия подлинности. Оно в ней есть?

– Что на нем? – Козлов как мог оттягивал второй этап обработки.

– Молодая женщина.

– Она?

Капитан с трудом поднял веко выше и посмотрел на Асту. Та поймала этот взгляд, захлопнула книгу и уставилась в затылок полковника. Хижук растянул губы в злой гримасе, дернул плечом, ткнул пальцем в нее, потом в грудь Козлову.

– Хорошо, я напомню еще раз.

Он вытер палец от крови о его свитер и принялся раздраженно размахивать рукой.

– Возьмем эту красотку, как гипотетическую модель для примера. Живет она себе на съемной квартире. Не пойми, где трудится, но плату за коммунальные услуги и налог на социальное иждивенчество в бюджет исправно вносит. Отсутствует частенько. Бывает, что и месяцами? Может, на заработки ездит? А почему бы и нет? Блондинка, а волосы красит в черный. Дура? Может, и нет. За границей часто бывает? Так и железный занавес давно снят, и в данном случае, какая-либо логика в моих рассуждениях отсутствует. С другой стороны, если задаться целью выяснить ее перемещения за рубежом, то стали бы они для меня актуальными тогда, когда бы она начала вести активную социальную деятельность, направленную не в то русло, или участвовать в политической жизни, скажем, самовыдвиженцем, или примкнула бы к какой-либо политической партии, или банально раскрутила бы свое собственное прибыльное дело. При этом, допустим, легально. Так что забудем о ней раз и навсегда, ибо в любой отрезок времени мне наплевать – есть у вас в управлении досье с ее фото или нет. А вот та барышня никому здесь не известна. Никому!

Аста пробормотала себе под нос «Придурок…» и отошла к окну. Полковника прямо-таки распирало красноречие, и он словно упивался своим пренебрежением к ней. Вообще-то, перед ней редко ставили задачи – решать головоломки. Она была идеальным исполнителем. Обычно ее подключали на тех этапах операции, когда было уже не до этого, когда наступал форс-мажор, когда такие сволочи, как полковник Хижук, находились в паре мгновений от провала. Но едва она подступала к своей части работы, как почти всегда сталкивалась с его очередным серьезным просчетом. Как с этим долгоиграющим делом Хромого. Просчет за просчетом. Тот мужчина был словно призрак и просто издевался над ними. Нет, только не над ней! У нее сжались кулаки.