Курьезы холодной войны. Записки дипломата

Дмитричев Тимур Федорович

В отдельном кабинете огромных размеров клуба нас уже ожидал командующий базой генерал с несколькими старшими офицерами. Мы представились и провели короткую ознакомительную беседу, а затем прошли в президиум на сцену этого двухэтажного клуба-театра. Зал был полон, но сидели в нём, насколько я мог судить, одни офицеры, женщин не было вообще. Моё выступление по предварительному согласованию ещё в Москве было посвящено комплексу вопросов разоружения примерно с той же проблематикой, о которой я рассказывал на армейской базе под Оренбургом. Когда я закончил моё выступление, на которое предусматривалось около 30 минут, ведущий встречу генерал попросил меня поподробнее остановиться на 2—3-х моментах, а после моего дополнения на сцену поступило много интересных вопросов, касавшихся

в том числе и более широких международных тем, ответы на которые продолжались почти целый час. Аудитория оказалась хорошо подготовленной.

Вслед за этим нас ждал замечательный ужин в небольшом зальном помещении местного ресторана с генералом и несколькими старшими офицерами базы. За увлекательной беседой мы засиделись допоздна. А перед прощанием, так как я уезжал рано следующим утром, генерал предложил немного проехаться к лётному полю. Мы все разместились по машинам и поехали. Неожиданно, как мне показалось, быстро мы выехали на широкое цементное покрытие, на котором при свете яркой луны были отчётливо видны силуэты стоявших ровными рядами самолётов — стратегических бомбардировщиков. Комментируя это грозное и устрашающее зрелище спящих боевых машин, генерал сказал, что они регулярно летают на Запад, доходят до определённой точки, а потом возвращаются назад, и затем, поразмыслив, многозначительно добавил, что пока их работа заключалась в этом.

Меня довезли до моей квартиры, где я попрощался с моими хозяевами. Мы взаимно поблагодарили друг друга соответственно за прекрасный оказанный мне приём и за моё интересное выступление. Утром после раннего завтрака в обратном порядке мы проехали все вчерашние пункты контроля с положенной проверкой документов. Ко времени обеда я был уже в городской гостинице. Часов в пять у меня состоялось выступление перед сотрудниками горкома Житомира, после чего там же был ужин, а в семь вечера я уже приступил к чтению лекции о международных делах на сцене клуба общества «Знание». С этой лекцией был связан второй любопытный эпизод, о котором мне хотелось бы рассказать читателю.

Там, я скоро это почувствовал по задававшимся вопросам, собралась подготовленная, интересующаяся и активная публика. Диапазон её вопросов и детали, которые их авторы хотели выяснить, для меня были приятным сюрпризом. Один из слушателей, например, хотел узнать, как конкретно готовятся и ведутся дипломатические переговоры на каком-нибудь отдельном примере, другого интересовала проблема Курильских островов и их названия, у третьего был вопрос о советско-мексиканских отношениях и так далее. Встреча закончилась после более двух часов моего выступления. Мне необходимо было торопиться для выезда в Бердичев, так как в тот день из Житомира на Москву поезда не было. Мне предстояло ехать в Бердичев на последнем рейсовом автобусе и садиться там на проходящий московский поезд.

На автобусной станции, куда меня доставили, было очень много народа, и, когда я с трудом протиснулся в свой автобус, в нём уже почти не было даже стоячих мест. Мой небольшой чемодан удалось с трудом поместить на полку, а самому пришлось какое-то время стоять между плотно сдвинутыми телами других пассажиров. Через несколько остановок часть людей сошла, и стоять стало свободнее. Как только в салоне можно было продвигаться, ко мне подошёл один рослый молодой мужчина. Извинившись, он сказал, что присутствовал на моём выступлении в клубе общества «Знание», и что оно ему понравилось, а сейчас, пользуясь возможностью, ему хотелось бы со мной поговорить.

Из разговора выяснилось, что мой спутник работал в Житомире, а его жена с сыном жили в Бердичеве, куда он и возвращался на выходные. Он сказал также, что состоит в обществе «Знание» уже несколько лет и регулярно посещает там лекции. Потом мой собеседник признался, что вопрос о Курильских островах задавал он, и не только чтобы выяснить, как обстояло с ними дело на то время по отношению к Японии, но и в какой-то мере проверить знания лектора. Именно поэтому он спросил и о названиях этих островов, которые ему были хорошо известны, так как он там служил в течение почти трёх лет. Он добавил, что этот вопрос на проверку знаний лекторов он

задавал всегда на лекциях о международном положении, и только от меня первого услышал их названия, но что даже я неправильно сделал ударение на имени острова Кунашир. Я ему в ответ заметил, что знание названий четырёх небольших скал на севере Японских островов вряд ли стоило считать мерилом для определения знаний лекторов, в особенности тех, кто не занимается этой проблематикой. Однако мой собеседник твёрдо считал, что если лектор выходит выступать перед людьми о международных делах, он должен быть готов отвечать на любой вопрос.

Затем он перешёл к тематике разоружения, исходя из позиции, что нам этим делом совсем не нужно заниматься, так как американцы, продолжая вооружаться, хотят разоружить только нас, и что им нельзя ни в чём уступать. Я пытался аргументировать в пользу взаимных шагов по разоружению, особенно в ядерной области, где гонка вооружений превратилась не только в угрозу самому выживанию человечества, но и в очень серьёзный фактор подрыва нашей экономики вместе с качеством нашей повседневной жизни. Мой собеседник категорически не соглашался с таким подходом, считая, что мы с нашей экономикой как-нибудь вытянем, а бояться войны надо американцам. И тут вдруг, желая как бы закрепить свою позицию самым сокрушительным доводом в его распоряжении, он твёрдо и решительно произнёс: «Вы там скажите им на переговорах, что у нас много таких как я, кто готовы завтра же пойти на фронт и взять с собой своих сыновей. Если надо, все умрём, как один! Да, так и передайте, пусть знают, с кем имеют дело!» Я не мог поверить тому, что услышал, и понял, что с этим человеком обсуждать такую тему было бессмысленно. К моему облегчению, мы в это время уже подъезжали к вокзальной площади Бердичева, и наш разговор завершился. Мой спутник очень любезно проводил меня на платформу и, прощаясь перед уходом, вдруг снова повторил: «Вы, в самом деле, им так и скажите… Пусть задумаются… До свидания». Трудно было свыкнуться с мыслью, что у нас были люди, которые после стольких войн, лишений и трудностей жизни могли так рассуждать. Примерно через час ожидания московский поезд уносил меня в холодную зимнюю ночь вдаль от этих мыслей и этой встречи…

В ЗАБАЙКАЛЬЕ

В конце апреля 1983 года у меня возникла ещё одна возможность выехать с лекциями по линии ЦК. На этот раз речь шла о выступлениях на протяжении одной недели в Забайкалье, а точнее, в Бурят-Монголии. Я с готовностью согласился, так как, с одной стороны, мне давно хотелось побывать на Байкале, посещение которого предусматривалось предложенной поездкой, а с другой — её намеченные сроки позволяли мне отлучиться с работы на это время до запланированного выезда на очередной раунд переговоров в Женеву. На Старой площади мне сказали, что я должен буду прочитать несколько лекций в самом Улан-Удэ, начиная с выступления перед делегатами партийной конференции республики, а затем в нескольких точках на периферии.

Путь был очень дальний, и я отправился на встречу с Байкалом самолётом. Перелёт из Москвы с посадками в Томске и Новосибирске занял немало часов, очень ощутимо снова напомнив мне о колоссальных размерах территории России. По знакомому теперь для меня порядку я сначала коротко знакомился с высшим партийным руководством автономной республики, с секретарями обкома и горкома, с которыми уточняли программу лекций, а затем в сопровождении прикреплённого ко мне сотрудника местного ЦК приступил к выступлениям.

Первое из них состоялось вечером первого дня моего пребывания в столице Бурят-Монголии в многоярусном Театре оперы и балета, где проходила республиканская конференция. На данном выступлении, которое было частью официальной программы этого крупного партийного мероприятия, присутствовали руководители основных партийных, административных и хозяйственных органов республики, директора предприятий, председатели больших совхозов и колхозов, представители ведущих общественных организаций. В этом театре я выступал с поставленной в центре сцены трибуны при полностью освещённом зале, что помогало лучше видеть слушателей и чувствовать их присутствие.