Курган Христа и Богородицы. Тристан и Изольда
Шрифт:
Для нас вопрос о происхождении имени Тристан не важен. Тем не менее, отметим, что общее мнение старинных хроник – от слова ГРУСТНЫЙ, – вероятно, справедливо. Напомним, что в эпоху XIII–XVI веков на территории Великой Ордынской Империи в качестве основного языка употреблялся славянский (и, частично, тюркский). Но ведь в славянском языке действительно есть слово ГРУСТНЫЙ. А поскольку написания букв Г и Т могли легко путаться, это слово вполне могло произноситься иногда как ТРУСТНЫЙ или ТРИСТАН. При этом, французские летописцы связывали такое происхождение имени именно с ГРУСТНЫМИ обстоятельствами, см. выше. Наконец, на Руси бытовало слово ТРИЗНА, связанное с траурными обрядами.
Теперь мы начинаем понимать, почему старинные французские хроники зафиксировали в имени ТРИСТАН его грустную, печальную судьбу. Например, сказано: «Оттого должен он так называться… что он родился среди печали… В печали он был зачат, и ПЕЧАЛЬНЫМ БЫЛО ЕГО ПОЯВЛЕНИЕ НА СВЕТ, И ЖИЗНЬ ЕГО БЫЛА ПОЛНА СТРАДАНИЙ» [469:00], с. 216.
В самом деле, рождение Андроника-Христа при помощи кесарева сечения некоторые люди вполне могли считать печальным событием (тяжелая медицинская операция). Кроме того, Страсти Христа и Его распятие безусловно давали повод говорить, что «жизнь Его была полна страданий». Старинные хроники единогласно считали, что Андроник-Христос завершил Свою земную жизнь при ГРУСТНЫХ обстоятельствах. Потому и прозвали Его – Тристан. Так что всё становится на свои места. Итак, выходит, что «Тристан» – одно из многочисленных имен Андроника-Христа.
Сцены из истории Тристана и Изольды показаны на старинном ларце (шкатулке) из слоновой кости, изготовленном в Париже в период якобы между 1330 и 1350 годами. Например, две боковые пластины показывают влюбленных Тристана и Изольду, за которыми шпионит король Марк, рис. 22. Он прячется на дереве между Тристаном и Изольдой, но отражение его лица можно увидеть также внизу, в водном бассейне. Поэтому Тристан и Изольда догадываются, что за ними следят и начинают невинно беседовать. Также здесь – сцена с раненым Единорогом.
Рис. 22. Фрагмент ларца. Влюбленные Тристан и Изольда, за которыми якобы шпионит король Марк. Он находится в кроне дерева, растущего между Тристаном и Изольдой, но его лицо видно также внизу, отражаясь в воде бассейна. Поэтому, дескать, Тристан и Изольда догадываются, что за ними следят, и начинают невинно беседовать. Ларец со сценами из старинных романов, в том числе из «Тристана и Изольды». Французский, готический, из слоновой кости. Изготовлен в Париже, якобы между 1330 и 1350 годами. Сегодня – в художественном музее Уолтерса, Балтимор, Мэриленд. Взято из Интернета.
Рис. 23. Еще один французский ларец якобы начала XV века со сценами из «Тристана и Изольды». Взято из Интернета.
Вот еще один старинный французский ларец, рис. 23, на котором показаны другие сцены из истории Тристана и Изольды.
5. Третий рассказ о кесаревом сечении в версии «Адам и Ева». То есть здесь Тристан и Изольда – это Адам и Ева
Тема кесарева
Сказано: «ТРИСТАН КАК БУДТО СКОВАН СНОМ, но он следит за горбуном: он знает, – надо ждать худого от ненавистника такого. «Понятен умысел его: муку он сыплет для того, чтоб этой ночью мы следами себя изобличили сами…» А НА ОХОТЕ ДНЕМ КАБАН ЕМУ КЛЫКОМ ПОРАНИЛ НОГУ, И КРОВЬ СОЧИЛАСЬ ПОНЕМНОГУ. ПОВЯЗКИ ОН НЕ НАЛОЖИЛ…
Тристан лежал без сна и слышал, как в полночь встал король и вышел… Тристан поднялся и – о боже! – К ИЗОЛЬДЕ ОН ПРЫГНУЛ НА ЛОЖЕ. КАК РЫЦАРЬ БЫЛ ЗА ТО НАКАЗАН!.. РАСКРЫЛАСЬ РАНА ВНОВЬ, НА ПРОСТЫНЯХ ПОВСЮДУ КРОВЬ, ВСЕ ЛОЖЕ ВЫПАЧКАНО КРОВЬЮ. НО ОСЛЕПЛЕН ТРИСТАН ЛЮБОВЬЮ, ИЗОЛЬДУ ОБНИМАЕТ ОН.
Фросин… шепчет королю: «Пойдем, сейчас застанешь их вдвоем»… И рыцарь слышит их шаги… встает и на свою кровать неслышно прыгает опять. НО КРОВЬ СИЛЬНЕЕ ЗАСТРУИЛАСЬ, мука от крови обагрилась. Им не спастись теперь!..
Горбун-Фросин свечу зажег. КОРОЛЬ ВСТУПАЕТ НА ПОРОГ. ТРИСТАН НА ВСЕ ЛАДЫ ХРАПИТ… ИЗОЛЬДА НЕПОДВИЖНА ТОЖЕ, НО ПРОСТУПАЕТ СЛОВНО РЖА, КРОВЬ НА МУКЕ, ЕЩЕ СВЕЖА. ОНА НА ПРОСТЫНЯХ, ВЕЗДЕ. О боже правый! Быть беде! УЖЕ НЕ ОПРАВДАТЬСЯ ИМ. ГНЕВ КОРОЛЯ НЕУМОЛИМ. Он видит этот след кровавый и родичу грозит расправой. ТРИСТАН НА ЛОЖЕ БЕЗОРУЖНЫЙ…
Король меж тем ГЛЯДИТ НА РАНУ и грозно говорит Тристану: «Молчи! Пришел твой смертный час! Я уличил обоих вас!»», с. 29–30.
Перед нами – довольно ясная параллель с известным библейским рассказом о появлении Евы из бока – «ребра» Адама. Как мы уже объясняли, это – один из вариантов рассказа о кесаревом сечении. В самом деле.
• В описанной сцене четыре основных персонажа. Тристан – это Адам. Изольда – это Ева. «Король» – это библейский Бог. Злобный горбун Фросин – это коварный змей в Раю, который вскоре «искусит» Еву и Адама, предложив им запретный плод.
• Тристану нанесена тяжелая рана. Якобы «кабан» поранил ему ногу. Из вспоротого разреза вытекает много крови. Она повсюду – на полу, «на муке», на постели, на простынях. Сказано, что кровь струилась. По-видимому, речь идет о хирургическом разрезе на боку Адама, из которого «появилась Ева». Как мы понимаем, на самом деле, разрез был сделан Деве Марии, дабы извлечь Младенца Андроника-Христа. Ясное дело, при операции было много крови. В те времена такая хирургия была еще в зачаточном состоянии. Операция была опасной. Напомним, что в иудейской версии Иешуа-Иисус сам разрезает себе бедро и вкладывает, а потом вынимает оттуда Слово-«пергамент», см. выше. Кстати, «мука», упомянутая в этой сцене, может быть, как-то связана с хирургической операцией.
• Далее. Рядом «на одной постели» оказываются Тристан и Изольда. В библейской версии – это Адам и Ева, сначала лежащие РЯДОМ. Ева появляется из разреза на боку Адама. См. приведенные выше старинные изображения, рис. 7, рис. 8, а также рис. 24 (см. справа вверху), рис. 25 и рис. 26. На самом же деле, здесь условно показана Дева Мария и рядом с ней на постели – Младенец Иисус, только что явившийся на свет. Как мы видим, иногда новорожденного изображали, как и положено, маленькой фигуркой, см., например, рис. 25 и рис. 26. Точно так же поступали иконописцы, изображая Успение Марии. Они правильно понимали суть дела, хотя и путались в образах Христа, Марии и врача-хирурга, делавшего операцию.