Курильский эксцельсиор
Шрифт:
– И все-таки я с вами не согласен. Если бы можно было провести честный референдум, то большинство населения приняло бы мою позицию, – продолжал пикироваться Разумовский.
– Эх, была бы моя воля, я бы ввел в России уголовную ответственность за одни только обсуждения или намеки на возможность отдать, продать или подарить какие-нибудь российские территории, – жестко произнес Умелов.
– Значит, мы с вами по разные стороны баррикад, – с сожалением констатировал Разумовский.
Олег не успел ответить, потому что щелкнул замок металлической двери.
– Гражданин
– Я.
– С вещами на выход!
У здания изолятора «Лефортово» дежурило несколько легковых автомобилей и микроавтобусов с узнаваемыми логотипами на бортах. Рядом стояли люди с видеокамерами. Кто-то из операторов уже проводил пробные съемки.
Чуть поодаль среди сотрудников редакции «Особо секретно» и примкнувших к ним правозащитников стоял Игорь Мальцев.
Собравшиеся ждали журналиста Олега Умелова. Сегодня его отпускали на свободу, сняв с него все обвинения.
Краем уха Мальцев услышал, как стоявшая справа от него женщина горячо доказывала другой, что именно позиция правозащитников сыграла решающую роль в освобождении журналиста.
«Наивные, – усмехнулся Игорь, глядя всерьез на споривших женщин. – Знали бы вы реальную подоплеку происходящего. Но, как говорили древние, что дано Юпитеру, не дано быку. Хотя с точки зрения дальнейшего развития событий эта легенда была для Олега идеальной: “Журналист Умелов – узник совести, борец с коррупцией”».
По толпе пронесся чей-то возглас:
– Идет!
Телевизионщики сразу забегали.
Олег появился в проеме дверей и поднял вверх два пакета со своими вещами, поприветствовав таким образом всех встречавших его.
– Олег Викторович! Что вы можете сказать нашим телезрителям? – неслось со всех сторон.
– Я хочу поблагодарить всех, кто оказывал мне моральную поддержку. Всем людям, которые не верили, что я виновен. Спасибо вам! А теперь я хочу проехать к себе домой и хорошенько выспаться. Я очень устал. Извините.
Умелов попытался протиснуться сквозь толпу журналистов.
Мальцев понял, что пришел его черед. Он махнул рукой людям в своей машине и пошел к Умелову, которого продолжали атаковать телевизионщики.
Только очутившись за тонированными стеклами «Лэнд Круизера», Олег смог перевести дух.
– Ну, здравствуй, герой. – Игорь потрепал Умелова за шею.
– Привет, Игорь. Как там Наталья?
– Тебя ждет в гости. Истосковалась, говорит, уже по путешественнику. – Мальцев тронул водителя за плечо, чтобы тот начинал движение.
– Мы что, прямо к тебе едем? Я же переодеться должен.
– Праздничный ужин на завтра запланирован, а сейчас тебя генерал ждет. Воронцов велел сразу тебя к нему на дачу везти. Так что готовься к вечеру вопросов и ответов.
– Здравствуйте, Валерий Петрович!
– Здравствуй, Олег Викторович! Здравствуй, дорогой ты наш Рихард Зорге. – Воронцов крепко пожал руку Умелову. – Ты извини, что, как говорится, я тебя прямо с корабля на бал выдернул. Но дело не требует отлагательств. Так что потерпи, завтра выспишься.
– Да ладно, Валерий Петрович, я всё понимаю, – кивнул
Расположившись на широкой скамье, Олег сразу же перешел к делу:
– С какого места начинать рассказывать?
– Давай прямо с Германии.
– С Германии, значит с Германии, – Олег положил руки перед собой на стол. – Цэрэушники вышли на меня во Франкфурте сразу же после окончания журналистского конгресса. В пивной просто подсел ко мне один русскоговорящий гражданин, представившийся Полом Смитом. Он сказал мне, что их интересует информация об Онекотане. Я, естественно, отказался разговаривать с ним на эту тему. Тогда этот Смит дал мне понять, что, если я откажусь сотрудничать с ЦРУ, меня сдадут германской контрразведке. Сказал, что против меня уже готовится серьезная провокация.
– И какая же? – поинтересовался генерал.
– Этот Пол Смит мне прибор показал вроде счетчика Гейгера. Прислонил его к моей рубашке, и счетчик остаточное альфа-излучение показал. Я думаю, они все места, где я бывал, изотопами пометили и запросто могли слить эту информацию БНД. [9] Тогда меня точно бы «упаковали».
– Понятно. Почерк знакомый, – констатировал генерал.
– Поэтому я и подыграл им. Сделал вид, что повелся на их шантаж, и вылетел вместе с этим Смитом в США. Естественно, пока мне документы делали, они меня в консульстве держали, чтобы я не имел доступа ни к каким каналам связи.
9
Сокращенное название немецкой контрразведки.
Воронцов кивнул, понимая, почему Умелов не смог об этом сообщить раньше.
– Понятно. А как ты в экспедицию попал?
– В США со мной сначала контрразведчики и психологи работали. Проверяли, наверное, дополнительно. Когда я проверку прошел, они, скорее всего, решили подстраховаться с этой экспедицией. Я думаю, они рассуждали так. Прошло десять лет. Наша страна, конечно, уже другая. Вдруг там уже забыли о той неудавшейся операции на Онекотане в восемьдесят пятом? Вот и решили проверить, находится остров под колпаком российских спецслужб или нет. На меня же в России уголовное дело завели по статье «Шпионаж». Значит, если бы я при пограничной проверке документов проскочил, это бы значило, что особый контроль отсутствует и об истории десятилетней давности с диверсантами на острове никто не помнит.
Генерал снова закивал, соглашаясь с версией Умелова.
– А дальше что было? – спросил он.
– Дальше меня стали подробно инструктировать. По их планам я должен был после возвращения с острова написать подробный отчет о состоянии боеготовности заставы и характере охраны острова. Даже легенду мне придумали, что я русскоговорящий корреспондент Восточного отдела ВВС. Вот так, собственно, я и попал в экспедицию.
Воронцов поднялся из-за стола.
– Пойду жене скажу, чтобы чайничек поставила.