Куриный бульон для души. 101 история о женщинах

Хансен Марк Виктор

Кэти Ли Гиффорд и Стейси Насалроад

Мы прошли долгий путь

Женщина –

как чайный пакетик: никогда не знаешь, насколько она крепка, пока не опустишь ее в горячую воду.

Элеонора Рузвельт, общественный деятель

В 1996 году мы, женщины, активно включились в процесс сотрудничества и взаимовыручки, который прежде был прерогативой мужчин.

Теперь нам живется куда легче, чем 40–50 лет назад. Всякий раз, радуясь этому, я вспоминаю свою маму и спрашиваю себя: смогла бы я пройти через то же, что и она?

К 1946 году мои родители, Мэри Сильвер и Уолтер Джонсон, были женаты семь лет, и у них родилось уже четверо весьма бойких и шумных детей. Я, шестилетняя, была старшей; остальные немногим младше – два мальчика, четырех и двух лет, и совсем еще крошечная девочка. Мы жили в очень старом доме, соседей поблизости не было.

Я мало знаю о жизни родителей в то время, но поскольку сама вырастила двоих детей, живя в дальних уголках страны, то могу представить, каково было моей матери. С маленькими детьми, мужем, чьего чувства долга хватало лишь на то, чтобы приносить домой немного бекона и подстригать газон, без соседей и друзей, у нее не было никакой отдушины от груза ответственности.

Однажды отец ни с того ни

с сего решил, что она «блудит». Когда у нее было на это время и с кем она вообще могла познакомиться, не говоря о том, чтобы «блудить» – ведь мы постоянно путались у нее под ногами, – для меня загадка. Но отец так решил, и переубедить его было невозможно. Однажды весной 1946 года мама пошла за молоком, а когда вернулась, отец стоял в окне второго этажа с ружьем.

– Мэри, – сказал он. – Только попробуй войти в дом, и я убью твоих детей.

Так он дал ей понять, что подает на развод. Тогда моя мать в последний раз видела свой дом. Ей пришлось уйти в чем есть, с теми деньгами, что остались в кошельке – и литром молока.

Сегодня у нее, вероятно, было бы несколько вариантов: приют, «горячая линия», друзья, с которыми она познакомилась бы на работе. В кармане лежала бы чековая книжка или кредитные карточки. И она могла бы без стыда обратиться за помощью к своей семье. Но в 1946 году мама осталась совершенно одна. Отцу даже удалось настроить ее отца против нее. Мой дед запретил моей бабушке общаться с дочерью именно тогда, когда та нуждалась в ней больше всего.

Незадолго до суда отец сказал:

– Слушай, Мэри, я на самом деле не хочу развода – я просто хотел тебя проучить.

Но мама понимала: как бы ни было тяжело, все лучше, чем вернуться и позволить такому отцу нас воспитывать. Поэтому она ответила:

– Ни за что. Назад дороги нет.

Конец ознакомительного фрагмента.