Курляндский гандикап
Шрифт:
Да уж, не зря я приставил к нему своих людей. Они сумели взрастить в принце нужные черты. В результате, амбициозное чванство и осознание собственной исключительности помножилось на ненависть к парламенту, не дающему ему полной свободы, и тягу к роскоши. Получилось убойное сочетание. Недалекий, вздорный, вспыльчивый молодой человек вступал на трон, будучи не готовым ни править самостоятельно, ни прислушиваться к чужим советам.
В той версии истории, которую я помнил, у Джеймса и сын не лучше получился. Однако в данной реальности красавчик Чарли вряд ли появится на свет. Королю Англии Якову III, наверняка, найдут более статусную жену. В любом случае, мои люди останутся рядом и будут держать руку на пульсе. Чтобы успеть вмешаться, если что. Сильная
Если на материке война за испанское наследство шла по знакомому мне сценарию, то в колониях ситуация изменилась. Во-первых, до сих пор был жив Леслер, который стал местным героем. Не без моей помощи — комиксы, прославляющие благородного борца за свободу, пользовались в колониях бешеным успехом. Бунты, вспыхивающие в разных местах, подавлялись с трудом и отвлекали на себя кучу сил и средств.
Во-вторых, флот, как и армия — величина конечная. И ни одна страна не могла себе позволить держать большие силы сразу на нескольких направлениях. Та же Англия вынуждена была наводить порядок в своих колониях, сражаться с Францией за влияние во Флориде, Каролине, Акадии и Квебеке. А ведь была еще Африка, где имелись золото и алмазы! Ну а поскольку основные силы сражались в Европе, нужно было как-то определяться с приоритетами. Но как?!
Честно говоря, у меня и самого был вопрос — как везде успеть. Пока ситуация складывалась благополучно, я стремился успеть как можно больше. Причем на разных направлениях. Мне и Курляндию нужно было не упустить, и Ирландию развивать, и в мировой политике давить на нужные клавиши. Не без моей помощи Ференц II Ракоци стал королем Венгрии, и женился на дочери своего сподвижника — графа Миклоша Берчени.
Там, правда, были свои сложности. Победа австрийских и британских войск против объединенной франко-баварской армии в битве при Бленхейме предотвратила объединение сил Ракоци с французами — союзниками баварцев. И поставила Ференца в незавидную военную и финансовую ситуацию. Ему по-прежнему была необходима большая армия, чтобы удерживать занятые территории, а французская поддержка постепенно уменьшалась. Понятно, что самим повстанцам новые поставки оружия и продовольствия были не по карману.
Поскольку я один не потянул бы нужный объем помощи, пришлось привлекать Петра I. К счастью, он оценил перспективы союза с Венгрией. По-моему, даже прикидывал, стоит ли породниться, узнав, что у Ференца недавно родилась дочь. Сам Петр недавно обзавелся еще одним сыном — Федором, так что о судьбе детей начал думать заранее. Ну, Венгрию еще нужно удержать. Война за испанское наследство не будет бесконечной. Подождем до ее завершения, а там видно будет.
Пользуясь ситуацией, обрабатывал я не только Венгрию, но и Францию. Множество «тайных» обществ было мне в помощь, поскольку довольно просто влиять на умы людей, уверенных в своей исключительности. Моя разведка уже давно имела там надежные связи. Надо же помочь борцам за светлое будущее печатать прокламации, листовки и философские рассуждения о том, «как нам обустроить Францию». Пока недовольство было камерным, но я разжигал огонь понемногу.
Мне не нужен был революционный всплеск сейчас, пока Людовик силен. Эдак он просто передавит самых ярых активистов, и с кем мне потом работать? Причем среди недовольных действительно много было прекраснодушных мечтателей, готовых сражаться за идею. Таких людей нужно беречь, ибо именно они начинают вести народ за собой. Другое дело — к чему все это потом скатывается. На смену романтикам всегда приходят прагматики. Точно так же, как всегда есть те, кто наживается на революциях.
Мда. И ведь не скажешь, что я деньги на пустяки трачу, но все равно жаба душит. Приходится изворачиваться, чтобы зарабатывать. Хорошо хоть, мои механики все-таки осилили изготовление швейной машинки. Делала она всего 300 стежков в минуту, причем только по прямой.
Второй машинкой стала машинка печатная. Молодой изобретатель Генри Миль, которому только недавно стукнуло 22 года, уже дважды отличился. Приехавший по программе поддержки юных талантов, он быстро стал своим в Академии, и представлял интересные проекты по гидротехническим сооружениям. Предложенный им прообраз печатной машинки был далек от идеала, но я примерно представлял куда двигаться. Так что надеялся года через два получить нужный результат.
А еще Генри Миль изобрел, ни много ни мало, каретные рессоры. И одно только это изобретение уже тянуло на учрежденную мною Кетлеровскую премию. Парень был реально талантлив! Не знаю, что ему светило бы в Англии, откуда он уехал, но в Курляндии его изобретениям дали зеленый свет. И я даже довольно жмурился, прикидывая, какую они могут принести прибыль, если их довести до ума.
Курляндия богатела на поставках в Европу — война требовала и оружие, и порох, и обмундирование, и продукты. В Ирландии все тоже было относительно спокойно — мелкие банды, появлявшиеся в округе, я даже не считаю, поскольку с ними велась упорная борьба. Грабеж под лозунгами свободы не находил понимания у простых работяг, которые в кои-то веки начали жить немного лучше. Так что бандитов сдавали свои же ирландцы.
А вот Петр I упустил ситуацию. И недовольство местной зажравшейся и зарвавшейся властью переросло в Астрахани в целое восстание. В результате, в первые же сутки, погибло больше трехсот человек. А затем и вовсе случилось нечто непонятное — среди стрельцов появился самозванец, претендующий на российский трон. Якобы, сын Ивана V, старшего брата царя. Вот это ничего себе! В той версии истории, которую я помнил, ничего подобного не было!
— Могу поспорить, это работа англичан, — раздраженно отбросил я письмо с дурными известиями.
— У меня тоже нет в этом сомнений, ваше высочество, — заметил Генрих. — Победа над Швецией потрясла Европу. Там хоть и заняты своей войной, но внимательно следили за ситуацией.
— Ну, да. И победы русского оружия многим не понравились. К победам датчан, наверняка, они отнеслись спокойнее.
— Фактически, Дания вернула себе свои собственные владения, — заметил Генрих. — А вот Россия неожиданно показала силу. И завоевала слишком много. Кому нужен еще один игрок на Балтийском море?
— А затеяв смуту, можно вернуть все на круги своя. А если повезет, то и от самой России откусить кусочек, — вздохнул я, вспоминая, что бывало такое не раз и не два. — Ты же знаешь, что сейчас в Польше твориться из-за того, что они никак насчет кандидатуры короля не договорятся?
— Бардак.
— То-то и оно. Мы поддерживаем законного наследника Леопольда, Франция пропихивает своего ставленника, а Пруссия уже начала откусывать от польской территории кусочки. Пока еще небольшие, но лиха беда начало. Россию ждет тоже самое, если смута шагнет дальше Астрахани.
— Но кандидатура самозванца не выдерживает никакой критики, — возразил Генрих. — У царя Ивана V не было сыновей. И старшему его ребенку, при самом удачном стечении обстоятельств, могло быть сейчас максимум 20 лет. А самозванцу явно под 40.
— Кого интересует правда? — отмахнулся я. — Кто-то просто использовал астраханское восстание как удобный повод. Посмотрим, к чему это приведет.
Смотреть, правда, оказалось не на что. Петр I таких шуток не понимал. И проблему решил быстро. Просто послал своего фельдмаршала Шереметьева подавить бунт. Опытному вояке хватило армии в 3000 человек и несколько пушек, чтобы усмирить бунтовщиков и навести в городе порядок. Население города было приведено к присяге, зачинщики арестованы, а самозванца вздернули на центральной площади. Единственное — заказчиков сего действа так и не нашли.