Курочка Ряба and Аленький цветочек

Семироль Анна

01:54. Ермакову-младшую увозят в БСМП, Марухин-средний плетётся домой спать.

02:16. В приёмной БСМП Женечку осматривает дежурный гинеколог Звездищев. Результаты осмотра под диктовку записывает медсестра Могильщикова. Приёмный покой сотрясает хохот засевшей в дежурке бригады доставившей Женю «скорой помощи».

02:20. В отделении гинекологии Ермакову-младшую отводят в смотровую, где она штурмует гинекологическое кресло, пылая от стыда ушами. Звездищев моет руки, параллельно пытаясь выведать, как Женя докатилась до такого казуса (anamnes morbi).

02:23. Куриное, варёное, без скорлупы с позором изгнано и отправлено

в помойное ведро. Звездищев снимает резиновые перчатки и уходит; из коридора Женечка слышит его хохот.

02:37. Вымазав синими слезами (ах, мамина тушь!) подушку, Ермакова-младшая забывается тревожным сном на кушетке в коридоре приёмного отделения. В дежурке всё ещё ржут.

07:40. Женечка просыпается под глумливое кудахтанье медперсонала БСМП, спешно одевается и не прощаясь, стремглав покидает больницу.

07:43. Просыпается Кирилл и обнаруживает, что он всё ещё облачён в синий пупырчатый презерватив китайского производства. От мата Марухина-среднего просыпаются Марухины-старшие, Марухина-младшая и Марухины-престарелые.

07:57. Ермакова-младшая едет на троллейбусе домой. Она прячет глаза и старается казаться маленькой и незаметной. Ей всюду слышится паскудное кудахтанье. Это паранойя.

Аленький цветочек

Вид пойманного отцовскими солдатиками Чудовища вышибал слезу: грязное, тощее, бородатое, с копной нечесаных волос неопределённого цвета, с густо-зелеными удивительно липкими соплями, обгрызенными не иначе как с голодухи ногтями, топлесс и в мотающихся на худосочном заду останках джинс «Левайс». Слезу вышибал не только вид, но и совершенно аморальный запах, надёжно удерживающий толпу зевак на расстоянии трёх метров от Чудовища.

Бабка Петровна голосила трубой архангела. Дело было не в виде, и даже не в запахе: Петровна клялась и божилась, что бренные остатки джинсы принадлежат её вот уже год как без вести пропавшему ненаглядному внучку Васеньке. Вся округа давно уверовала в то, что в пропаже Васеньки виноват несомненно местный военком, но по настоянию Петровны было решено Чудовище отправить под арест и провести расследование.

Настасья с интересом наблюдала, как отец самолично выгоняет из КПЗ местных алкашей, обалдевших от неожиданно свалившейся на них свободы, как, стараясь вообще не дышать, папины солдатики водворяют Чудовище в камеру и как постепенно рассасывается толпа. Последними удалились Петровна и генерал Ноздрюк (Настасьин отец), горячо уверяющий взволнованную бабу в том, что самолично проведёт расследование и во всём разберётся. И именно в такой последовательности.

Площадь перед зданием местного органа суда и следствия опустела, а Настасья всё стояла в глубокой задумчивости. К сожалению, задумчивость никак не была следствием склонности к философствованию: просто она была туповата. А ещё немного косила, вес имела слегка излишний и внешностью как-то не вышла. Как говаривали соседи, в родах лицом об наковальню приложилась. Откуда в роддоме взялась наковальня, история умалчивает.

Как всякой дозревшей девушке, Настасье томительно хотелось ЭТОГО. Чего конкретно – Настасья не знала, но смутно догадывалась. За помощью она обращалась даже к папиным солдатикам, так как в посёлке её все отродясь отвергали, но служивые постоянно исхитрялись отлынивать, про себя думая: «Уж лучше неделя гауптвахты!».

Настасья страдала и терпеливо ждала своего звёздного часа.

И час этот пробил. Вернее, прозвенел связкой ключей. Видимо, отец их случайно обронил, а Настасья, в глубокой задумчивости об них споткнувшись, их и обнаружила. Подняла, покрутила перед глазами, соображая, что это и как с этим следует поступить.

– Ключи, - озвучила свои мысли Настасья, - От тюрьмы.

Изливающиеся из окошка КПЗ горестные вопли пополам с невнятными матюками мгновенно стихли. Находящееся по ту сторону свободы Чудовище зашебаршилось (не иначе как скребло когтями, взбираясь по стене к оконцу), явило миру свой помятый зарешеченный лик и елейным голоском a-la agnus dei обратилось к Настасье:

– Э-ээ-эээ, б-барышня! Милая девушка! Красавица!

Как ни странно, Настасья очень быстро просекла, что все эти чудесные слова адресованы ей, и подошла под оконце.

– Чаво? – кокетливо спросила она.

– Ой, бли-ин… - тоскливо сказало Чудовище в сторону, но быстро совладало с собой и продолжило начатую светскую беседу: - Ты, это, чё вечером делаешь?

– Ничё, - скромно потупила глазки Настасья и поковыряла землю носком туфли, - А чё? Будут какие предложения?

Лицо Чудовища в окошке пропало, раздался глухой «шмяк» об пол КПЗ, но через минуту из-за решётки вновь заблестели сквозь нечесаные патлы ну очень жалобные глаза.

– Слушай, может сходим куда-нибудь?

– Куда это? – заинтересовалась Настасья.

Чудовище замычало, как от зубной боли.

– М-мм… ко мне, типа? Идёт?

– А чё у тебя? – привычно затормозила Настасья.

Тут до Чудовища начало доходить, что за индивидуума подсунула ему госпожа Фортуна, тётка с изрядно искажённым чувством юмора.

– А у тебя бойфренд есть?

– Не-ет, - горестно сдвинув брови, протянула Настасья.

– Замечательно! – возопило Чудовище и добавило свистящим шёпотом: -А хочешь?

– Ага.

– Тогда тебе просто необходим Цветочек Аленький.

Настасья задумалась, и минут через пять выдала:

– На кой…?

– Он сделает тебя просто королевой! – бодро, как в рекламном ролике, отрапортовало Чудовище.

Идея Настасье пришлась по вкусу. Она приосанилась и заулыбалась, представив себе, ЧТО будет, случись она королевой. Дыханье спёрло во всех мыслимых местах.

– Да! – выдохнула потенциальная королева решительно.

– Ну так пойдём!

Настасья развернулась и пошла с площади бодрым строевым шагом.

– Э-э-э!!! – испуганно заорало Чудовище, - А я? Ведь только я знаю, где растёт Аленький Цветочек!

К его счастью, Настасья вернулась. Отомкнула замок, и они с Чудовищем под ручку мило направились к городской окраине. Пока шли к пункту назначения, познакомились.

Чудовище звали Виталиком. Точнее, Виталием Станиславовичем Чудовище. Был он местным байкером, но одичал. Одичамши, начал хорошо разбираться в грибах, растениях и учении Дона Карлоса (никогда ранее Настасья не слышала, что у её любимого Карлсона было имя Дон). Жил на окраине, по привычке периодически хулиганил. Попался по глупости: ожидая прихода, принял толпу солдатиков в противогазах за глюк. Тут его и повязали…