Курорт на краю Галактики
Шрифт:
– Лесли! – вскочила я на ноги.
Могучая машина была обречена, но, отнюдь, не собиралась сдаваться.
Распадающийся на глазах «Лесли» приподнялся из огромной дымящейся лужи, и последним броском вошел в клинч [35] с противником, уже празднующим победу. Стальные захваты облапили тело «кожаного», не ожидавшего такой прыти от полурастворенного врага, и судорожно попытавшегося освободиться от жгучего «компресса», неподъемной гирей повисшего на нем. Взревели выдвинувшиеся из рассыпающегося стального корпуса дисковые пилы…
35
Клинч –
То что рухнуло на залитую «кровью» арену уже не было ни «железякой», ни «кожаным»…
Господин Ловенбухр осторожно, на цыпочках приблизился к дымящейся и побулькивающей горе плоти, перемешанной с металлом и, внимательно оглядев ее, взмахнул рукой:
– Аут!
Что тут началось! Все повскакивали со своих мест, причем, так как бой закончился полной ничьей и ни выигравших, ни проигравших не было (на ничью никому и поставить в голову не пришло), недовольны были все. Про только что миновавшую опасность уже никто не вспоминал, демонстрируя присущую всем мыслящим существам Галактики черную неблагодарность.
– Жульничество! – неслось со всех сторон. – Мошенники! Бой был проплачен заранее!
Кто-то кого-то пытался урезонить, кто-то требовал переигровки (интересно, как он себе это представлял?), но самые многочисленные возгласы, перекрывая остальные, сливались в громовое:
– Верните наши деньги!!!
Каюсь, я оказалась среди беснующихся неудачников, так как азарт, боюсь, составляет солидную часть моего «эго [36] »…
Увы, как это водится сплошь и рядом, ловкие синие букмекеры испарились в мановение ока, не оставив следа и унося в своих карманах, кошельках или том, что их заменяет, немаленькие суммы, выманенные у азартных туристов.
36
Ego (латинск.) – я.
За последовавшей некрасивой сценой, в которой господин Ловенбухр, почему-то, оказался крайним и вынужден был, словно медведь, окруженный стаей дворняжек, обороняться, никто не обратил внимания на то, что главный персонаж только что закончившегося шоу вовсе не разделил участь своего уродливого детища.
– Доза, дорогая… – Зареганда-диу деликатно теребила меня за рукав, пытаясь извлечь из свалки, в которую я включилась в надежде вернуть свои кровные двести «краксов», поставленных, конечно, на покойного Лесли.
– Подождите секунду, – отмахивалась я, свободной рукой (второй в данный момент держала за шкирку наименее проворного букмекера, делавшего титанические попытки вырваться). – Только разберусь с этим мерзавцем…
– Он жив, Доза! – не оставляла своих попыток моя подруга. – Террорист уцелел!
– Погодите…
Я по инерции еще продолжала трясти за шиворот синего бородавчатого типа, поистине карликовых размеров – метр тридцать, самое большее – когда до меня понемногу начало доходить…
Разжав на радость жулику карающую длань (правда, сбежать ему все равно не удалось, так как желающих поквитаться было больше, чем достаточно) я обернулась к даме-космотойтису.
– Как?.. Откуда вы?..
– Да вон же!..
Присмотревшись, я действительно разглядела неприметную фигуру в закутке между колоннами грузового портала.
Где же полковник?
Кот обнаружился только после некоторых поисков и то выдал его лишь пушистый бело-рыжий хвост, возбужденной полосатой змеей извивающийся над опадающей грудой останков «гладиаторов». Маркиз не то оплакивал своего безвременно ушедшего напарника, не то собирал необходимые следствию улики, но больше всего, в данный момент, напоминал обычного дворового кота, раскапывающего помойку в поисках особенно аппетитных объедков.
– Господин Маав! Маркиз! – завопила я указывая на скрывающегося злодея. – Он тут!..
Перемазанный полковник неохотно оторвался от своего занятия, но проследив за моим пальцем, обличающе указывающим на террориста, весь подобрался.
Минутой спустя, наша троица вместе с почему-то присоединившимся к нам Ловенбухром, зловеще приближалась к логову ценакиреманина, замыкая его в полукольцо… Тот прожигал нас ненавидящими взглядами, не прерывая суетливых движений, но не делал ни малейшей попытки скрыться. Маркиз уже извлек солидный значок, подтверждающий его полномочия, намереваясь, видно, зачитать преступнику его права (ну, понимаете, типа того, что: «Вы имеете право на один телефонный звонок…»), Зареганда-диу азартно растопырила щупальца, а Ловенбухр и я закатали рукава, готовясь попробовать немощного лже-Иннокентия на крепость, когда тот внезапно прекратил свое непонятное занятие и откинулся, прислонившись спиной к полированному металлу колонны.
Могу поклясться, но на его уродливой иссохшей физиономии блуждала торжествующая улыбка.
– Он что-то задумал!.. – переглянулись мы. – Может быть…
Услужливая память тут же прокрутила перед моим внутренним взором сцену мерзкой «лаборатории» из давешнего сна. А ведь «объектов»-то у «экспериментатора» там было гораздо больше одного. Того, что сейчас, перемешанный с жалкими ошметками металлических конструкций, постепенно истаивал в зловонной луже, по краю которой, не зная, видимо, с чего начать, заполошно квакая, нерешительно переминались с ногу на ногу сразу две бригады: аборигенов в ярко-зеленых комбинезонах и сверкающих корпусами киберов. Скорее всего живые и механические уборщики безуспешно пытались перепихнуть друг другу «почетную» обязанность, представляющую нешуточную опасность не только для эстетического восприятия, но и для целостности конечностей, что металлических, что из плоти и крови.
– Слушайте, – начала я. – А…
Последние мои слова перекрыл оглушительный визг в котором слились десятки голосов, преимущественно, женских…
20
Вы любите жутики? Ну, были такие древние фильмы, где недостатки сценария и игры актеров с лихвой покрывались тем, что в те времена называлось «спецэфектами»… Не знаю уж как у вас, а у меня эти физиономии, изуродованные латексом, щедро смазанным вазелином, бутафорские «лишние» конечности и прочие убогие выдумки режиссеров и гримеров всегда вызывали некоторую жалость и брезгливое отвращение. Конечно, по степени накала, с впечатлением от памятного приключения в ресторане эти чувства не имели ничего общего, но… Так вот, я отвлеклась: при виде существ появлявшихся в зале сразу из нескольких входов я испытала нечто подобное, правда, без малейшего оттенка жалости…