Курорт

Литтл Бентли

Как, ради всего святого, кровь могла попасть им в еду?! И почему остальные посетители не жаловались? Может, повар случайно порезал руку, пока готовил их блюда, и потом решил отправить их в таком виде, вместо того чтобы приготовить новые? Или он не заметил, что у него идет кровь, и понял это лишь после того, как блюда унесли, когда отзывать их было слишком поздно? Миссис Педвин вспомнила слова Филиппа Эммонса. Уезжайте. Она не могла отделаться от мысли, что кровь оказалась в их тарелках не случайно. И что это связано с собачьим зародышем в туалете.

Слишком много здесь крови.

Если

это попытка нагнать на нее страху, то люди, стоявшие за этой нелепой выходкой, сильно просчитались. Чем больше Глория думала об этом, тем сильнее вскипала в ней злость. И когда она осознала тот факт, что ее опозорили перед всем рестораном, что ей пришлось бежать через весь зал и блевать в туалете — то просто рассвирепела.

Не на ту напали!

Женщина выпрямилась и взглянула на себя в зеркало. Решимость в собственных глазах пришлась ей по душе. Она вернулась в зал и оглядела посетителей в поисках Филиппа Эммонса, но нигде его не увидела. В тамбуре она заметила лишь молодую пару и семью из четырех человек.

Возможно, Эммонсу надоело ждать, и он ушел, решив заказать еду в номер.

К тому времени, как она вернулась к столу, блюда уже унесли.

— Я велел им забрать все и приготовить заново, — сердито сообщил Ральф. — Как думаешь, что это было? Кровь? Мне показалось, что это кровь.

Глория осталась стоять.

— Официант! — крикнула она во весь голос.

Все взгляды обратились в ее сторону. К ней поспешил официант.

— Простите, пожалуйста, — начал он раболепным голосом. — Не понимаю, как такое могло случиться…

— Я хочу поговорить с администратором! — потребовала миссис Педвин.

Официант начал что-то болтать в тщетной попытке успокоить Глорию, чтобы она говорила тише. Но администратор уже услышал их и подошел. Он без конца извинялся, уверял, что больше подобного никогда не повторится и понятия не имеет, как такое могло произойти.

— Я хочу, чтобы этого повара уволили, — распорядилась Глория. — Подобное просто непростительно. Это не только нарушение санитарных норм, это еще и оскорбление человеческого достоинства.

— Понимаю, мадам.

— У нас в еде была кровь!

— Я до сих пор не пойму…

— Кровь!

— Да, мадам.

— Разумеется, я не собираюсь платить за ужин после того кошмара, который нам пришлось пережить по вашей вине.

— Конечно, — согласился администратор. — И можете не сомневаться, кто бы ни стоял за этой проделкой…

— По-моему, это серьезнее простой проделки! — заметил Ральф.

— Совершенно верно, сэр. Совершенно верно, — тут же согласился администратор. — Я лишь хочу уверить вас, что лицо или лица, причастные к этому, понесут ответственность.

И вновь слова, на первый взгляд уместные, прозвучали как-то неестественно. Как и в случае с мистером Каботом, за примирительными обещаниями администратора угадывался иной смысл. Несмотря на показную храбрость и возмущение, Глория растерялась, и ее охватило чувство страха. За внешней обыденностью чувствовалось нечто зловещее. Миссис Педвин не видела, что именно, и не понимала природу этого страшного явления, но точно знала, что это так.

— Желаю вам приятного ужина, — сказал администратор, и официант рядом с ним сдержанно кивнул. — И приносим еще раз самые искренние извинения за это досадное происшествие.

Глория села за стол и взглянула на Ральфа.

Никто из них не проронил ни слова. Говорить было не о чем, и, пока тянулось ожидание, женщина чувствовала себя крайне неуютно. Остальные посетители спокойно ужинали, вовлеченные в обычные разговоры. Слева от них молодая семья с юной дочерью встала из-за стола, и две пожилые женщины заняли их места, после того как заменили скатерть, тарелки и серебряные приборы. Миссис Педвин взглянула в сторону тамбура в надежде увидеть Эммонса. Уезжайте. Но писателя там не оказалось, и она невольно задумалась над тем, что же такого Филипп знал о Реате. Что ему удалось такого выяснить, что заставило его уехать с такой поспешностью.

Наконец официант в сопровождении виноватого администратора принес новые блюда. Он расставил на столе полные тарелки и бокалы, и оба служащих осторожно удалились. В зале словно воцарилось молчание. И хотя посетители продолжали разговаривать, а официанты разносили блюда и рассаживали гостей, все вокруг притихло, замедлилось, и весь ресторан точно отодвинулся на второй план. Глория вспомнила, как в прошлом году приятель водил ее на концерт так называемой «новой музыки», которая в программе по непостижимой причине значилась вычурным «Нео-Мьюзик». Один из номеров назывался «Безмолвное ожидание». Музыкант сидел за роялем и ничего не играл. Время от времени он вытягивал руки, клал пальцы на клавиши и, казалось, собирался что-нибудь сыграть. Но не играл. Правда, в те мгновения, когда пальцы его зависали над клавишами, миссис Педвин и вправду ожидала услышать мелодию. И она невольно почувствовала, насколько разнилась в эти моменты тишина в зале.

Безмолвное ожидание.

Именно его ощущала сейчас Глория. И она понимала, что все до одного посетители гадали, станут ли они есть.

Почему?

Она не знала ответа. Хотя это не сильно ее расстроило. Казалось, все, кроме них, знали о какой-то шутке — а они с Ральфом были объектом этой шутки. Глория огляделась по сторонам. Никто не встретился с ней взглядом, но и отворачиваться тоже никто не стал. Все внимание было приковано к ним.

Супруги Педвин посмотрели на еду, а потом переглянулись. И побоялись есть. Импортное пиво показалось им вдруг разбавленным мочой, в густой суп на кухне могли наплевать, а искусно налитый по краю красно-синей тарелки соус вполне мог оказаться спермой.

У Глории вдруг пропал аппетит, и желудок свело. Она встала из-за стола. Ральф последовал ее примеру.

— Идем, — сказал он.

И, взявшись за руки, глядя только перед собой, они двинулись по полному залу к выходу. А другие посетители между тем вернулись к своим блюдам и прерванным разговорам.

12

Гриль-бар оказался немного не таким, как они ожидали.

Лоуэлл шагал за официанткой в мини-юбке к столику у дальней стены. Рейчел и дети не отставали. В отличие от тихого и опрятного «Кактусового зала» вчерашним вечером, здесь атмосфера царила шумная и разгульная. В дневное время он мог на первый взгляд сойти за обычную бургерную или пивную, пусть и побогаче обставленную. Несмотря на замечание Тэмми, что по пятницам и субботам здесь бывало немного громче обычного, Турманы не думали, что в закусочной могло быть настолько шумно.