Курс истории древней философии
Шрифт:
В основании миросозерцания Сократа лежит представление о разумном, благом и справедливом законе, управляющем Вселенной и лежащем в основании человеческого закона. Признавать его и сообразовываться с ним – в этом благо и польза человека. Из него вытекают все человеческие законы, им же определяется личная судьба человека, его счастье или несчастье, зависящие от сообразования человека с этим законом. Но в чем состоит этот вселенский закон, управляющий природою, и что он предписывает человеку? Откуда и как познать его? Предписывает ли он нам воздержание, наслаждение или познание, как естественные цели человека? Эти вопросы, как я сказал, не были точно решены самим Сократом и различно решались его учениками: они так и остались неразрешенными. Чтобы ответить на них определенно, нужно познать, в чем состоит природа вещей. Спрашивается, как устроены вещи, как нужно относиться к ним и каковы могут быть для нас последствия такого отношения? Эти три основных вопроса были поставлены
Достойно внимания, что большинство стоиков, как и вообще большинство выдающихся философов эллинистического периода, – люди восточного происхождения. Эллинская культура становится универсальной. Стоики – главнейшие проводники этого космополитического универсализма. Главнейшие стоики – почти все родом из Малой Азии, Сирии или островов восточного Архипелага. Затем идут римские стоики, среди которых почетное место занимает фригиец Эпиктет. Собственно Греция представлена в стоической школе весьма незначительными силами.
мере того как исключительно теоретический интерес философского анализа стал ослабевать, греческая мысль все более и более стала стремиться к цельному философскому миросозерцанию, которое могло бы стать на место разложившихся религиозных верований и обосновать систему рациональной этики. Такое миросозерцание являлось потребностью целого общества, целой культуры, – не тесного кружка философской школы или немногих высокопросвещенных дилетантов, составляющих умственную аристократию Греции. Эллинское просвещение покоряло мир, оно становилось социальной, политической силой; эллинская философия, сообразно тому, постепенно утрачивала свой характер анализа, исследования. Она сделалась учением, обратилась в догму. Такой характер придал ей основатель стоицизма – Зенон из Китиона и еще более – его многочисленные последователи.
Зенон родился около 336 г. в Китионе, эллинизированном фригийском городе на острове Кипр. Сын купца, он и сам долгое время занимался торговлей. Но при одном предприятии он потерял все свое состояние и отправился в Афины. Здесь он сначала сошелся с Кратесом; но грубость кинической школы оттолкнула его, и Зенон перешел к Стильпону. Оставив этого философа, он слушал Ксенократа, потом Полемона. С чутьем финикийского купца высматривая лучшее в их учениях, он основал свою собственную школу, которая получила название стоической от (ортик, украшенный фресками знаменитого Полигнота), где он читал лекции. Зенон славился своим характером, вполне соответствовавшим принципам его учения. Воздержанный, чуждый грубости и неприступной суровости, в которой справедливо упрекали позднейших стоиков, философ был почитаем и любим афинянами, которые и после его смерти сохранили память о нем и воздвигли ему памятник. Зенон был другом Антигона Гоната, македонского царя, который также чтил его и часто советовался с ним. Согласно принципу своей школы Зенон окончил жизнь самоубийством в 264 г. до Р. X.
Произведения Зенона до нас не дошли, за исключением немногих отрывков, так что его учение не может уже быть в точности различено от позднейших наслоений, тем более что Зенон часто является в наших источниках как бы собирательным представителем всей стоической школы, которому приписываются все ее учения. Несомненно, однако, что он и в действительности выразил ее общие идеи.
Преемником Зенона был Клеанф из Троады (331–251), человек необычайно сильной воли, строгой нравственности и воздержания, заслуживший прозвания «второго Гераклита» своим терпением, выносливостью и нравственной силой. Он был крайне беден и добывал себе средства к жизни, трудясь по ночам, чтобы иметь возможность днем слушать Зенона. Подобно своему учителю, он кончил жизнь самоубийством в глубокой старости. Он не отличался особой
Преемником Клеанфа был Хрисипп (281–208), остроумный диалектик, неутомимый преподаватель и ученый, второй основатель стоицизма, который развил его систематически в своих многочисленных сочинениях и защитил в целом ряде полемических трактатов против академиков и эпикурейцев. Хрисипп был одним из самых плодовитых писателей древности: его слог, правда, растянут и небрежен – Хрисипп был схоластом стоицизма, но авторитет его был безграничен. Ученики его распространили стоическое учение по востоку и западу; Диоген Селевкийский и ученики его, Антипатр и Архидам, занесли стоицизм в Рим и в Вавилон.
Наши сведения о стоицизме почерпаются преимущественно из сочинений римских стоиков, а также из сочинений Секста Эмпирика, Плутарха, Диогена, Цицерона и некоторых других писателей. Поэтому мы не имеем возможности отличить первоначальное учение Зенона от позднейших добавлений, сделанных его учениками и позднейшими стоиками. Но несомненно, что стоическая школа обладала большой замкнутостью, и нам известны лишь некоторые уклонения от основных идей школы.
Задача стоической философии состоит в том, чтобы найти твердое основание для нравственной жизни. Вместе с киниками стоики видят в человеческом знании лишь средство к добродетельному поведению и достижению блага; вместе с ними они стремятся сделать человека свободным и счастливым посредством добродетели. Поэтому они определяли философию как упражнение в добродетели – , Studium virtutis, sed per ipsam virtutem. начала Зенон сходился, по-видимому, с киниками даже в пренебрежении теоретическими науками. Ученик его, Аристон Хиосский отвергал логику как ненужную, физику как невозможную. Но впоследствии, по-видимому, сам Зенон и в особенности Хрисипп освободились от такой односторонности. Правда, и Хрисипп полемизирует против Аристотеля, полагавшего высшее благо в знании, в созерцании жизни : н признавал такую досужую жизнь своего рода самоуслаждением, служением удовольствию и утверждал, что цель философии заключается в том знании, которое ведет к истинной деятельности и постольку само составляет часть такой деятельности. По учению стоиков, истинная деятельность невозможна без истинного объективного познания; мудрость и добродетель – одно и то же; и философия, которая определяется как , есть в то же время «познание божеского и человеческого».
Напрасно было бы видеть в стоицизме исключительно этическое учение, хотя этический мотив преобладал в нем несомненно: его этика, которая носит такой же характер рационализма, как и прочие нравственные учения греков, основывается всецело на рациональном философском миросозерцании. И, несомненно, такое миросозерцание имело само по себе известную нравственную цену в глазах стоиков; некоторые из них, правда, выставляют напоказ свое презрение к чистой теории, подобно киникам, от которых они ведут свое начало; но уже одно сравнение с киниками указывает нам, насколько разнятся от них стоики именно в разработке теоретической философии – логики и физики, которой киники, действительно, не хотели знать.
Истинное добродетельное поведение, по учению стоиков, есть разумное поведение. Разумно то поведение, которое согласуется с природой человека и всех вещей. Добродетель состоит в том, что человек подчиняется вселенскому закону, всеобщему порядку, управляющему миррм. А для этого он должен познавать этот закон и этот порядок. Отсюда, как уже сказано мною, возникает по необходимости логика, исследующая вопрос о познаваемости вещей, и физика. И та и другая наука вполне подчинены этике.
Перейдем же к их теоретической философии. В своем стремлении к цельному, свободному от противоречий и чисто рациональному миросозерцанию стоики нередко являются эклектиками по отношению к предшествовавшей им философии: они поставили себе трудную цель – примирить дуалистическую философию понятия, развившуюся после Сократа, с первоначальным монизмом ионийской физики.
Так как, по учению стоиков, цель знания лежит не в нем самом, а в его практических последствиях и приложениях, то мы, естественно, должны ожидать, что и начало знания лежит не в нем самом, а в чем-либо внешнем. И действительно, у стоиков мы не находим логического идеализма Платона и Аристотеля, которые видели принцип познания в логических понятиях разума. Мы видели, что уже у Аристотеля теория познания как бы двоится: с одной стороны, разум есть начало познания, а с другой – оно коренится в опыте. С одной стороны, в человеке живет истинное начало познания, всеведущий ; [92] с другой стороны, человеческий ум есть tabula rasa – белый лист бумаги, на котором ничего не написано, на котором отдельные впечатления оставляют свои следы.
92
деятельный разум.