Курс лечения
Шрифт:
До драки, правда, сразу не дошло. И потому внутреннее убранство кабака осталось неповрежденным. Однако бармен посоветовал ему скоренько уносить ноги, поскольку приближалось время, когда заведение должен посетить военный патруль, вы, господин капрал, им, в отличие от меня, вряд ли понравитесь, потому и предупреждаю…
Предупреждение оказалось своевременным – Кирилл отказался от уже планируемых боевых действий с клиентами бармена и ретировался в гостиницу. Доставить свое тело в номер также удалось без применения навыков рукопашного боя, и день
Все-таки водка – оч-чень пр-р-равильное изобр-р-ретение, гопс… гост… господа!..
С этой благой мыслью он и угомонился…
2
«Кентавры», как и обещал капитан-эсбэшник, допрашивавший Кирилла в связи с разоблачением майора Егоршина, прибыли в район Большой Гавани ближе к вечеру следующего дня.
А утром капрала Кентаринова, успевшего после вчерашнего праздника мира очухаться и привести себя в порядок (красные глаза и запах перегара – не в счет, парни! Со всеми случается…), вызвали в штаб планетной обороны и сообщили ему о присвоении очередного звания.
Новоиспеченный обладатель трех звездочек на погонах рубанул: «Служу человечеству!» – и сообразил, что еще накануне, сам того не ведая, умудрился обмыть лейтенантское звание.
Так что все традиции соблюдены, кол им в дюзу!
Правда, присвоение нового звания показалось Кириллу несколько поспешным, но кто же станет заморачиваться такой странностью? Может, за старые заслуги звездочка добавлена…
А потом его посадили в атээску и переправили на базу «Синдерелла А-пять», расположенную в тридцати километрах от столицы. Гарнизону базы, по всей видимости, вменялось в обязанность прикрывать Большую Гавань в случае нападения гостей на город.
База практически ничем не отличалась от прочих военных баз Периферии – те же казармы, те же курилки, тот же плац с развевающимися стягами Конфедерации и Галактического Корпуса. Одно отличие – за границами имелись несколько небольших рощиц. Видать, ТФ-щики зашли тут в терраформировании подальше, чем на Незабудке.
Первым делом Кирилл получил у местного копыта лейтенантские погоны и пришпандорил их к мундиру. И только потом отправился представляться к командиру базы подполковнику Бурлацкому.
Бурлацкий ничем не отличался от подполов, с которыми Кириллу уже приходилось встречаться, – тот же бравый вид, тот же командный голос, тот же лед во взгляде… И та же подчеркнутая приветливость, смешанная со скрытой завистью.
Впрочем, под его началом служить вряд ли придется. Привычная определенная избранность и автономность «кентавров» наверняка не исчезнет. А если бы и пришлось, до фомальгаута Кириллу зависть этого подпола. Мы сами с усами, и наш кол с бородой!
Однако показывать свое отношение к местному командиру мы не станем. Наоборот, изобразим не менее подчеркнутое уважение к старшему по званию и готовность выполнить любой приказ. Мы хоть и баловни военной судьбы, но насчет своего места в военной иерархии – глубоко
Пришлось познакомиться и с прочим начальствующим составом. Кирилла они интересовали лишь с одной стороны – кто был способен претендовать на звание вражеского лазутчика?…
Однако ТО чувство тревоги молчало. Да и нового задания от эсбэшников не имелось. А потому интерес быстро угас.
Никаких приказов, кроме распоряжения занять пустующую казарму, от командира не поступило.
И Кирилл вместе с дежурным по базе отправился на рекогносцировку нового места проживания.
Личные вещи его остались на базе «Синдерелла А-один», но «кентавры» наверняка захватят их с собой.
Сколько времени отряду придется околачиваться на новом месте, штабное начальство не сообщило, однако вряд ли столь успешное боевое подразделение продержат без работы слишком долго. Наверняка вскоре перебросят в новую точку Вторжения. Слава об удачливости «кентавров» всегда бежала впереди транссистемника, и суеверное начальство не забывало о ней…
«Кентавры» прибыли на «медузе», все девятнадцать человек.
Они стояли перед Кириллом в две шеренги, с радостью во взглядах, мгновенно сменившей при встрече первоначальную тревогу.
– А мы уж подумали, Кент, что ты решил набрать себе новых подчиненных, – рявкнула Громильша.
– Не дождетесь! – ответил Кирилл, сдерживая непрошеную дрожь, пожелавшую проникнуть в голос. – Куда уж я без вас! Разве только в кабак, да и то скучно так, что едва до драки не доходит!
– Ого, гляньте, «кентавры»! – сказала Вика Шиманская, обратив наконец внимание на его новенькие погоны. – Похоже, нам скоро всем очередное звание присвоят. Пожалуй, старшиной я буду краше. Вот бы еще над кем-нибудь покомандовать дали.
– А корма не треснет, Викуля? – тут же отозвался Альберт Саркисов.
– Моя корма, Сарк, и от других новостей не трещала. А уж эту-то я на твой кол накручу.
Понеслись привычные грубоватые смешки и подколки. Однако за напускной грубостью скрывалось нечто похожее на нежность – если это слово подходит к чувству, которое испытывают друг к другу боевые товарищи.
Объяснять причины своей неожиданной командировки в столицу Кирилл не стал. А «кентаврам» и не требовалось: всяк был в теме одного из главных военных законов. Меньше знаешь – лучше спишь…
Так что никто ничего не спросил, ограничились поздравлениями да по плечам похлопали.
Только Светлана, когда уже обустроились в казарме, не удержалась:
– У тебя все в порядке, Кира?
– В полном, Светочка, – ответил он. – Звание лейтенанта за беспорядок не дают.
– Я очень скучала по тебе, лейтенант. – Она потерлась носом о его мундир на груди.
– Я тоже! – Он обнял ее, и девочка замерла, стремясь сохранить в душе краткий миг счастья.
Потом Кирилл повел «кентавров» в столовняк. А после обеда – на перекур. Устойчивость распорядка дня – еще один главный военный закон. Если враг позволяет…