Курс молодой стервы
Шрифт:
Пробежав несколько дорожек, он вернулся назад и ринулся к озеру. Почему-то подумалось, что именно там проще всего обниматься с печальками. И интуиция его не обманула. В маленькой, будто специально спрятанной беседке на самом краю цивилизованной зоны, он увидел светленькую косичку и вздрагивающую спинку. Девушка сидела на лавочке, обхватив руками колени и уткнувшись в них лицом. Подходя ближе, он услышал тяжкие всхлипывания, полоснувшие острыми когтями сопереживания его сердце.
— Светлячок, — осторожно позвал он, боясь испугать.
Девушка не отозвалась, очевидно, погрузившись в свое горюшко, она потеряла связь с миром.
— Светлячок! — уже настойчивей
Света вздрогнула и обернулась, заставив его пожалеть, что без крови отпустил Аксинью. Во взгляде девушки было столько боли и растерянности, что Денис буквально впечатал кулак в дерево, ободрав при этом костяшки пальцев. Ему нужно было выплеснуть злость, снова закипевшую в нем от осознания неразрешимости ситуации.
Он зашел в беседку и как куклу снял Свету с лавки, поставив на ноги перед собой. Одной рукой обхватив ее спину, другой он принялся нежно гладить ее по лицу.
— Маленькая моя потеряшка! Перестань плакать, — ласково приговаривал он. — Солнышко мое светлое. Родничок мой чистый. Все хорошо!
Девушка замерла — никто и никогда не говорил ей таких слов. Она подняла глаза, вся синева которых утонула в слезах, и Денис почувствовал, что никакая сила не сможет его удержать от безумства. Он мягко, но уверенно захватил ее губы жадным поцелуем. Его язык настойчиво устанавливал свои правила, командовал, жарко убеждал, что все хорошо, что есть только здесь и сейчас. Повинуясь чувственному порыву, он запустил руку под кофточку девушки, и его горячая ладонь принялась ласкать нежную кожу, проходясь по цепочке позвонков, оглаживая талию и выбивая из груди поймавшейся потеряшки испуганные полувздохи — полувсхлипы.
Света, ошеломленная резкой сменой событий с минуса на плюс, поддалась этой шоковой терапии и робко ответила на завоевывающий поцелуй. От соприкосновения губ, словно по оголенным проводам, по коже пробежали острые искорки желания. Тяжелый, жарко пульсирующий комок удовольствия, зародившись где — то в районе горла стремительно несся вниз, сметая на своем пути сомнения, горькие переживания, всю боль и обиду, обжигая и даря неизведанное наслаждение. И все тело ей казалось воздушным, освобожденным из плена недолюбленности и разочарований. Сейчас, от этого нежданного, как подарок Судьбы, поцелуя перестал существовать весь мир. Каждое движение губ любимого мужчины отзывалось томительным спазмом внизу живота, ей хотелось раствориться и распасться на атомы, чтоб собраться обновленной и счастливой. Несмело она обвила руками его талию, почувствовала под ладонями крепкие мышцы. «Пожалуйста, только не останавливайся, прошу тебя!» — пойманной птичкой билась в мозгу мысль. Никогда в жизни ей не приходилось испытывать ничего подобного, потому что только поцелуй любви может так взрывать эмоции, которые захлестывают и горячими волнами обжигают все тело. «Пожалуйста, не останавливайся!» — молила каждая клеточка, задыхающаяся от любви.
Света доверилась этим сильным рукам и настойчивым губам. «Только не останавливайся», — молила душа, едва познавшая сладость единения с другой, сладость волшебного парения над ошметками реальности.
«Только не останавливайся», — просила ее неизбалованная внутренняя девочка, которая практически никогда не получала подарков.
Замирая от мучительного томления, Света знакомилась с языком Дениса, перехватывала его губы, стараясь запомнить каждую секунду блаженства, похожего на сон. Сон, на который она не имела права. И как всегда, мозг, этот отвратительный контролер, как тупой дятел, стал вбивать гвозди в мягкое, неуверенное,
— Денис, — задыхаясь, прошептала она, скользнув губами по гламурной щетине и оставив жаркую дорожку коротких, оправдывающихся поцелуев на его шее.
И, словно извиняясь за прерванное чудо, крепче сжала ладошками его талию.
— Что, Денис? — ловя ее губы, прохрипел он.
— Я…, - «я люблю тебя» — едва не крикнула девушка. — Я никогда раньше… — «Мозг, ау, где ты и что я несу?» — в панике металось в поиске нужных слов ее растерявшееся душевное равновесие. Ведь все, что произошло, произошло вопреки их договору. Понимая, что инициатива должна исходить от мужчины, она решила снова ему помочь.
— Меня так никто не целовал, — выдохнула наконец она. — Я понимаю, ты хотел меня утешить. Шоковая терапия, так, кажется, это называется? — Пряча лицо на груди Дениса, выдвинула она вполне приемлемую версию, чтоб отступить на привычные мучительные границы.
— Светлячок ты мой рациональный! Прости, не сдержался. Конечно, сначала хотел утешить, но не так. А так получилось, — чувствуя, что в его обширном словарном запасе нет аргументов, которые бы объяснили ему самому, что произошло и что с этим делать, он растерялся. — Я не могу больше в кошки — мышки играть. Меня влечет к тебе и совсем не как к другу. Как к сладкой, нежной и, сейчас я еле крышу поймал, чувственной женщине. Но Светлячок, я не имею права добиваться тебя, не имею права обидеть. Ты лучик, чудо. А я мажор по природе. И никуда он не делся. Все мои отношения не длились больше двух недель. Рекорд — месяц с моделью, которая на две недели уезжала в Париж. Я с тобой честен, как никогда и ни с кем. Если по моей вине мы расстанемся, я себе этого не прощу. Ты для меня близкий человек, и я любому башку отобью, кто посмеет тебя обидеть. Ты заслуживаешь большего, чем отношения без обязательств.
— А почему Данил тогда хочет тебя от меня оттолкнуть? Он же не переживает, что я могу получить душевную травму? — разорвав по-живому ниточки чувственности, которые их бросили в объятия друг другу, Света начала анализировать.
— Одно из двух, либо завидует, либо что — то обо мне знает, чего не знаю я сам, — вымученно улыбнулся он. Не размыкая объятий, он нежно перебирал губами выбившиеся на висках тонкие пряди волос. — Есть пойдем? Беглянка моя!
Света почувствовала, как мерзкая липкая лапа стыда снова схватила ее за горло, не давая дышать. Она испуганно замотала головой.
— Я хочу уехать. Вообще не знаю, как на работе появлюсь после такого позора.
— Светлячок, ты сделала все правильно. Ты умничка, и я тобой горжусь, мой отважный капитан. Это Аксинья воткнула гвоздь в скотч, и шарик застрял.
— А как…, - от волнения перехватило горло.
— Глупенький мой! — почему — то решив, что это обращение звучит ласково, он улыбнулся. — Я ж тебе сказал, что отверну башку любому, кто тебя обидит. Прижал ее к стенке, чуть ли не стукнул. Хочешь, заставлю ее сознаться за ужином при стечении народа?
— Я не знаю, мне даже думать страшно, чтоб еще раз этой темы коснуться…А Данил знает? — Света боялась признаться, что переживает из-за его неприязни.
— Истессна, кстати благодаря тебе я меч японский у него выиграл. Так что с некоторых пор мне становится выгодно тебя защищать. А он, дурак, сел на своего ишака упрямства, и боится признаться, что сам осел. Но Аксинье я выставил ультиматум — если она еще раз тебя затронет, вылетит с работы.
— А… — не успела она озвучить мысль, как Денис, хитро усмехнувшись, уже ответил.