Курс оверклокинга для операторов машинного доения.
Шрифт:
Кивком головы Антон указал на мертвеца.
Капитан с сожалением посмотрел на Галину Петровну, но все-таки смачно выругался. Вполголоса. Достал из машины рацию и соединился с отделом. Выслушал поздравления по поводу превращения его участка в зону боевых действий и сожаления по поводу урезанных премиальных. Смачно сплюнул.
– Галя, давай я тебя пока домой отвезу!
– сказал тетке, - тут сейчас такое начнется! Эй, Ярошевич, подежуришь возле трупа?
– А то!
– с готовностью отозвался Антон, - это ж мой первый «жмурик». Ты только долго не пропадай,
– Эт точно!
– глянул на часы капитан.
Затем он повез Галину Петровну до дома, где они совместными усилиями вправили мозги уже пришедшему в себя Пешеходову. Тот испытывал жесточайшее похмелье пополам с запоздалым раскаянием, поэтому готов был провалиться сквозь землю. Услыхав, что на его дочку ночью было совершено покушение, Геннадий Николаевич взвыл.
– Удавиться, что ли?
– тоскливо спросил он у супруги, - все против меня».
– Только попробуй мне!
– показал ему Авраменко свой жилистый кулак, - я тебя и на том свете найду. И хватит с меня жмуриков - мысли глобальнее, зри в корень. Ладно, родственнички, я отчаливаю. Скоро опергруппа прибудет, нужно будет полдеревни опросить и три пачки бумаги исписать.
– На обед придешь?
– спросила его Галина Петровна.
– На обед приду, - кивнул он, - а на ужин - к Артему обещался.
– Много чести этому лохматому!
– буркнул из зала Пешеходов.
Авраменко повысил голос.
– Орлов - нормальный мужик. В хищениях государственного имущества замечен не был, с «черными» дел никаких не имеет, баб на стороне тоже. Все, чао!
После того, как племяш в ментовской форме ушел, мадам Пешеходова заглянула в зал. Ее супруг возлежал на диване с мокрым полотенцем на голове и тупо пялился в телевизор.
– Рассолу томатного принести?
– спросила она.
– Принеси, - слабым голосом произнес он.
Через две минуты он вскочил с дивана, спасаясь от томатного душа.
– Ты чег-го, Галка, с-сдурела?
– от волнения Геннадий Николаевич даже стал заикаться.
– И много у тебя баб на стороне?
– невинно осведомилась супруга.
Пешеходов сел на облитый диван и обхватил голову руками. Хозяйка, уперев руки в бока, смотрела на него.
– Бля, я твоего братца отравлю!
– простонал он, - пусть только заявится на обед! Однозначно, отравлю!
– Пестицидами крадеными?
– угрожающе спросила жена, - ах ты, козел северный! Ах ты, блядун паршивый! Ах ты!!!
– На Севере нет козлов - там олени!
– завопил Пешеходов, скрываясь в ванной, - и было то всего пару раз!
– Открывай, козёл!!!
– заорала Галина Петровна, колотя снятой тапочкой в дверь ванной, - открывай, свинья! Открывай, сукин кот!!!
– Так что, не простишь?
– упавшим голосом спросил он из-за двери.
– Почему, не прощу?
– удивилась супруга, - вот только морду твою кошачью разукрашу, и сразу прощу.
Вернувшись на главную площадь деревни, участковый застал там все в почти таком же состоянии, как и до отъезда. Единственное, что изменилось - значительно выросло количество зевак. Человек пятьдесят народу
– Антон, ну хоть раз нормально на «дачу» съездишь!
– Пора звездочки рисовать за убитых басурман!
– Они их накалывают, - разъяснял кто-то авторитетным голосом.
– Где?
– недоумевала старушка.
– А на заднице!
– Да будет вам!
– ворчливо отозвался «Век воли не видать», - лучше бы сто грамм кто налил - весь кайф прошел, скоро ломать начнет.
Какая-то бабулька развязала торбу и протянула рецидивисту бутылку водки.
– Держи, касатик, - жалеючи, сказала она, - только вот закусить нечем.
Еще кто-то отломил половину кольца колбасы. Протянули кусок батона, пару помидорин, плавленый сырок. Так что к приезду участкового бутылка опустела наполовину, а вздувшийся живот Ярошевича указывал на то, что ему такой ход развития событий начинает нравиться.
– Начальник, а можно я еще одного «чеха» замочу?
– спросил он, когда Авраменко вышел из машины, - впервые себя человеком чувствую.
– Ты мне это прекрати, Ярошевич!
– строго сказал участковый, - граждане, ну кто просил поить подозреваемого? Он же сейчас при составлении протокола такого наговорит - бумаге мало не покажется!
Народ ответил нестройным гулом, в котором преобладало старушечье мнение, что «касатика» расстреляют за убийство. Капитан едва не расхохотался.
– Смотрите, если покойничек окажется в списке международных преступников, то как бы нашему самураю орден не повесили. Граждане, кто свидетель происшествия, подходите - записывайтесь!
Прием старый, от Остапа Бендера, но в сельской местности работающий безотказно. Как представили бабульки да прочие, сколько раз им придется мотнуться за сотню километров до райцентра, так толпа стала понемногу рассасываться. В итоге, к прибытию опергруппы, на месте осталась лишь Алена - продавец из местного «супермаркета».
– Ты свидетельница?
– спросил участковый у девушки.
– Ага!
– кивнула она, - а меня по телевизору показывать будут?
– Смотря от того, что ты видела, - пожал плечами капитан, - если назовешь мне еще парочку свидетелей, то я сам тебе из Теплоград съемочную группу привезу. На своем «бобике». И корреспондента из областной газеты.
– Ага!
– еще раз кивнула продавец и стала морщить лобик, - так а что тут вспоминать: метелили его младший Лещинский, Мишка Веремейчик, Ваня Жлобович и еще пара пацанов. Не рассмотрела точно - жопами стояли. Ой!
– Ничего!
– фыркнул участковый, - жопами, так жопами. Не мордами же…
Из дальнейших показаний девушки выяснилось, что самое ценное в ее показаниях - это первое предложение. Ни причины ссоры, ни момент убийства Мусы она не видела, но зато смогла без запинки назвать нескольких людей, действительно все видевших и слышавших, и изволивших лично принимать участие в заварушке.