Курсант: Назад в СССР 10
Шрифт:
— Делился, стало быть, с начальством Вадим Прохорович, — заключил я.
— Я не знаю, я простой кадровик, к производству и распределению товарно-материальных ценностей отношения не имею.
Он продолжал мирно звякать посудой, разливая кофе.
— Ну, ты не прибедняйся. Ты целый начальник отдела. А про Морошко что скажешь?
— Да, говорят, он тоже с завсклада вместе дела какие-то вел. Но информация непроверенная, просто слухи. Я, когда его на работу принимал, сразу обратил внимание, что
— Почему?
— Не знаю, как объяснить, интуиция, Андрей. В общем, не понравился он мне сразу. Но на работу взял, у нас ведь всех берут, без разбору, если не по статье уволен с прошлой работы. Просто так и не откажешь.
— Интересно выходит, — я отхлебнул кофе. — Двое работников вашей фабрики занимаются хищениями. А потом оба погибают… Совпадение?
— Факт хищений не доказан, — Трошкин сел рядом на диван, дуя на свою кружку. — Это слухи, но все же…
Он поводил свободной рукой в воздухе — мол, всякое бывает.
— ОБХСС на вас, что ли, натравить? — улыбнулся я.
— Да были они здесь, и не раз. Сомов на совещании докладывал, что все чисто у нас.
— Все чисто, а ты, получается, слухам больше веришь? — уставился я на друга.
— Говорю же, Андрей, не нравились мне они, эти двое.
Ну что у него за привычка такая — вечно мнется?
— И все же давай поконкретнее. Почему не нравились?
Друг вздохнул, поморщился, отставил кружку на журнальный столик и тихо сказал:
— Да Черпаков этот к моей Любе пытался клеиться.
— К жене, что ли?
— Ну, тогда она не была еще моей женой, обычной работницей на фабрике трудилась.
— Так у тебя личная на него обида? — хмыкнул я. — Дал бы в тыкву, делов-то.
— Это слишком банально, — глаза Трошкина вдруг блеснули, он замер с чайной ложечкой в руке. — Я придумал кое-что более интересное.
— Вот как? Поздно ты придумал. Его уже в живых нет.
— Стало быть, повезло ему, — улыбнулся Илья и забренчал ложечкой в кружке.
— С Черпаковым все ясно, — кивнул я. — А Морошко чем тебе не угодил?
— А этот товарищ не совсем честным оказался. Представляешь, он мне характеристику с прошлого места работы подделал. Накатал себе дифирамбы на бланке, даже печать кадровскую где-то раздобыл. Вот только не все рассчитал, с ошибками глупыми напечатал, да и по форме характеристика эта сильно отличается от других, что в ходу у нас. Я сразу понял, что поддельная. Ну, что это за безобразие? Сказал об этом директору, товарищу Сомову, а тот только рукой махнул, мол, не заморачивайся, товарищ Илья Игоревич, нам на характеристики побоку, лишь бы не судимый и не пьющий был. Я хотел все-таки куда надо сообщить об этой характеристике, но вот — Морошко тоже приказал долго жить.
Он даже вздохнул с каким-то
— А ты, я смотрю, мстительный, Илюха? А?
— У тебя научился, решать свои проблемы. Помню, как ты меня все шпынял и жизни учил, чтобы я мужиком стал.
— И как, — улыбался я. — Стал?
— Не знаю, — вздохнул Трошкин. — Иногда мне кажется, что я слишком добрый. Вон и Петрович так считает. Жестче надо быть, тем более, на такой должности. Иначе самого сожрут или на шею сядут.
Он уставился в чашку и замолчал.
В дверь постучали.
В приоткрывшуюся щель просунулась голова и плечи какого-то работяги:
— Разрешите, Илья Игоревич?
— Вы кто? — уставился на него Трошкин.
— На работу устраиваться, заявление написать. На свободную вакансию…
— Не видите? Я занят! — отбрил тот посетителя. — В коридоре ждите.
— Извините, — работяга скрылся.
— Ого, — присвистнул я. — А говоришь, добрый. Вон какой командный голос у тебя прорезался, прямо как у Зверевой, когда она в этом кабинете заседала.
Илья на секунду задумался, поиграл желваками и проговорил:
— Раиса Робертовна все-таки хорошим человеком была. Резким, импульсивным, но хорошим.
Я уловил в глазах друга мимолетную грусть.
— Э, ты чего? У тебя жена, Илюха, а ты старую любовь вспоминаешь…
— Да все, проехали, — тряхнул головой Илья. — Кстати, Олег — сын ее, заходил недавно.
— Куда? — я вскинул брови на собеседника. — На фабрику?
— Ну, да… Сказал, что ко мне. Я, конечно, обрадовался, помнит меня. Но мне кажется, он лукавит.
— В каком это смысле?
— Сам знаешь эту молодежь, просто так они не приходят проведать, им всегда что-то нужно.
— И что было нужно Олегу? — насторожился я.
— Я так и не понял, — пожал плечами друг. — Так же кофе с ним попили, как вот с тобой, сказал, дескать, ему приятно в кабинете матери еще раз побывать, ведь она его раньше часто на работу с собой таскала, когда садик на карантине был. Воспоминания из детства, так сказать…
— Хм… Странно, — задумчиво проговорил я. — А мне казалось, что Олег не испытывает особо теплых чувств к своей биологической матери. Не любит вспоминать.
— Эх… — вздохнул Трошкин, кулаки его сжались. — Знал бы, что все так обернётся с Раисой — убил бы…
— Кого? — мои брови снова полезли наверх.
— Ее убийцу… Ухажера этого тайного, Степанова, который потом ее и прирезал и Олега похитил.
Я смотрел на старого знакомого и удивлялся.
— Его наказание уже постигло. Сидит за преступление своё.
— Да выйдет он скоро, — махнул рукой Трошкин. — А Раиса в земле. Как жаль, что он всего лишь тюрьмой отделался…