Курсант: Назад в СССР 10
Шрифт:
Во всех тостах я принимал живое участие, даже товарища Горбачева похвалил, а баб и американцев, как водится, поругал, но напитки больше пригублял и цедил, оставаясь в здравом уме и светлой памяти. Федя вот немного окосел, да и ладно, для маскировки самое то.
Я оглядел честной народ. Люд собрался разнокалиберный: от слесарей с мазутными ладонями до интеллигента с собачкой, забредшего сюда в поисках пристанища, скрываясь от жены-мегеры и внезапно приехавшей погостить в помощь ей тещи. Собственного гаража у интеллигента отродясь не было, но мужское братство не бросает своих на такой бескопромиссной гендерной
Пора…
Я незаметно вытащил фотографию Савченко, которую размножили местные криминалисты, и под шумок обронил ее под стол. Никто не заметил моих хитрых манипуляций.
Лишь спустя минут двадцать один из присутствующих, с лицом добрым, но жуликоватым, как у Вицина, поднял уже изрядно истоптанную фотокарточку.
— Опа, Михалыч, — прогнусавил он, ну чисто Вицин. — Это что у тебя за крендель тут валяется? Из альбома семейного выпал.
С фотокарточки на мирно отдыхающих граждан осуждающе смотрела физиономия с впалыми щеками и колючим взглядом.
Михалыч повертел фото в мозолистых пальцах:
— Первый раз вижу, но сама рожа больно знакомая. Не пойму, откуда фотка взялась.
Мастер встал, демонстрируя находку:
— Э! Мужики, слышь! Хорош галдеть! Обронил из вас кто-то, что ль?
— Где?
— Что?
— Почему? — раздалось со всех сторон.
Любопытствующие потянули руки к портрету. Каждый старался высказать свое авторитетное мнение, что мол, это актер, скорее всего, какой-то, например, Абдулов в гриме, или вообще шпион. Уж больно его морда напоминает карточки на стенде «Их разыскивает милиция».
— Я знаю его, — вдруг прорезался из толпы чей-то голос, вперед выдвинулся парень с крупными пятнами светящихся веснушек, будто жар-птица на лицо погадила. — Видел его здесь. Он машину ставит в гараже по соседству со мной.
— Возле тебя? — загудели мужики, — А, ну точно… Ага, похож на того хмыря, что появляется здесь изредка. Ворота никогда не распахивает. Юрк в калитку, и дверь за собой прикрывает наглухо.
— Это тут недалеко его гараж? — будто из праздного любопытства поинтересовался я. — Может, фотку ветром принесло.
— Не близко, — закачал головой рыжий. — Второй ряд отсюда, гараж номер пятнадцать.
Глава 19
— А что это за хмырь? — фотографию взял босогрудый мужик с волосатыми руками в синюшных наколках. Язык его изрядно заплетался. — Слышь, мужики! Пойдемте-ка разберемся… Где его гараж говорите? Пятнадцатый?
— Да сиди ты, Сиплый, не рыпайся от греха подальше, — осадил его Михалыч. — Плесни-ка лучше сюда портвешку.
— Не, ну а че он? А? Мужики? Пошли, кто со мной?
— Нет там его, — оборвал его рвение рыжий в жар-птицыных веснушках. — Сегодня, по крайней мере, не было.
— Ну и че? Хоть ворота обделаем ему, — не унимался Сиплый. — Пошли?
Дабы предотвратить совсем ненужный сейчас «крестовый поход» на гараж подозреваемого и не палить контору, я вырвал фотку из рук Сиплого и многозначительно повертел ее в пальцах:
— Хм… Рожа больно знакомая… Где же я его видел? Бли-ин! Точно! Вспомнил!
Мужики морды понурили, опустили.
— Ты чего, таксист? С дуба рухнул? — вскинул на меня мохнатую бровь Михалыч. — Мы милицию уважаем, не мути воду, езжай отсель, от греха подальше…
— А я че, я ничего, это же Сиплый предложил. Эй, Сиплый! Ты где?
Но Сиплый вообще куда-то вмиг пропал, дескать, засиделся и жена его потеряла.
— Не ори, поезжай лучше, парень, — тряс бородой мастер.
— А как же машина? — развел я руками, кивая на желтобрюхую «ласточку».
— Ну, на сегодня рабочий день закончен, — мастер поцокал языком. — Завтра приезжай, а лучше вовсе не появляйся. Не хватало, чтобы из-за твоей, прости господи, царапины на крыле у нас непонятки с милицией начались.
Этого мне и нужно. Самое время линять.
Чаяния Михалыча мне понятны, нелегальный бизнес на птичьих правах в советских гаражах — очень шаткая затея. Любой ненужный шум для него — что ножом по сердцу. Но что меня удивляло, до сих пор к такому до конца не привык, что ни один из граждан, даже будучи изрядно под градусом, не поддержал моего решительного бунтарского настроя по отношению к «ментовскому беспределу». Собственно, на то был и расчет.
Узнав, что таинственный хмырь на фото следаком работает, все, как один спрыгнули с темы. Сразу усиленно занялись более важными делами: кто-то будил интеллигента с собачкой, пытаясь снарядить их в поход в ближайший ларек за пивом, кто-то «выжимал» из бутылки последние капли портвейна, кто-то дискутировал на вечную философскую тему, теребя собеседника за пуговку на груди и настойчиво бубня одну и ту же бессмертную фразу: «Ты меня уважаешь?»
В общем, про злополучный гараж таинственного незнакомца махом забыли. А фотку я под шумок утянул и обратно в карман сунул. Что ж, пора и отчаливать.
— Федя! Поехали, поищем в другом месте, где царапину заделать…
— Да ну ее, эту царапину, — поворчал для виду Погодин, усаживаясь в машину. — Погнали лучше на танцы!
— Молодец, Андрей Григорьевич, — встав с кресла, Горохов похлопал меня по плечу. — Чисто сработал, каждый раз удивляюсь твоей расчетливости и находчивости.
Следователь повернулся к Погодину:
— Федор, что с тобой? Ты не заболел? Лицо красное, глаза мутные… Погоди… Ты что, пьяный?
— Не пьяный, а выпивший, — деликатно поправил Федя.
— Издержки внедрения, — заступился я за напарника. — Не рассчитал ресурсы организма при построении оперативных позиций среди гаражного населения.
— Пусть идет домой, отоспится, — распорядился шеф, усаживаясь обратно в кресло.
— Я в порядке, Никита Егорович, — браво с огоньком вытянулся в струнку Погодин, но покачнулся и оперся рукой о дверной косяк. — Некогда отсыпаться. Засаду надо выставлять возле гаража, немедленно.