Курсант: Назад в СССР 11
Шрифт:
— Как — не станет? — раскрыл рот Толя. — А куда вы денетесь? Вы уезжаете?..
— Нет. Но я не вечный, — как-то немного с грустью проговорил писатель, — и хотелось бы быть уверенным, что Варвара будет с мужем, как за каменной стеной, ни в чем нуждаться не станет. Вот ты как раз сможешь ей это обеспечить.
— Мне кажется, что она меня не любит, — зашмыгал носом ухажер.
— Главное, что ты ее любишь, — Светлицкий допил виски и вновь наполнил свой бокал, а Рубилину обновил. — Ведь любишь?
— Угу, —
— Будь настойчивее, и вообще, сделай ей предложение, со своей стороны я постараюсь как-то на нее повлиять, чтобы облегчить тебе задачу. Ты понимаешь?
— Сделать предложение? — брови Толи встали домиком.
— Или ты не хотел жениться на моей дочери? — теперь уже грозно спросил писатель.
— Конечно, хотел, но я всегда думал, вы, наоборот — будете против…
— Это почему? — теперь у Светлицкого брови приподнялись.
— Ну, не знаю. Вы такой весь правильный, в милиции работали, книги пишете, и вообще, раньше ведь вы боролись с такими как я…
— С какими — такими?
Толя для храбрости глотнул еще вискаря и, выдохнув, отчаянно продолжил:
— Вы же в ОБХСС служили и наверняка знаете, как у нас в городе работает схема распределения товарно-материальных ценностей в сфере торговли, — уже чуть захмелев, разоткровенничался Толя. — Таких, как я, называют спекулянтами…
— Ерунда… На Западе спекулянтов называют бизнесменами, надеюсь, скоро и до нас такое дойдет.
— Что вы такое говорите? — прошептал Анатолий и даже озираться стал. — Вы хотите сказать, что нас завоюет Запад?
— Нет, конечно, — усмехнулся писатель. — Россию им никогда не сломить, а вот кризис назревает. Перемены будут и не факт, что хорошие. А у тебя жилка коммерсанта есть и всегда будет. Не пропадет с тобой Варя, какие бы передряги нас ни ждали впереди.
Светлицкий досадливо хлопнул рукой по кожаному подлокотнику.
— Ха! Какие коммерсанты, Всеволод Харитонович? — всплеснул руками Рубилин. — Они же все теневики.
— Сегодня теневики, а завтра все измениться может, возьмёт и встанет с ног на голову. Кто был ничем, тот станет всем, как говорится. Или наоборот…
— Вы думаете, нам в открытую позволят заниматься спекуляцией?
— Поживем — увидим, Толя… Не беги впереди паровоза. Я тебе ничего не говорил, и о нашем разговоре никому ни слова, — Варин отец серьезно посмотрел на Анатолия и на стакан в его руке — мол, внемли, несмотря на хмель. И добавил: — Вот только общество и цивилизация всегда развиваются по спирали. Чую, грядет новый виток, и не факт, что моя профессия останется там востребованной, и все это, — писатель широким жестом указал на шкафы с книгами (своими и классиков), — не станет обычной макулатурой. Тогда ты и возьмешь на себя груз ответственности за мою дочь. Понял?
— Да я хоть щас-с! — ударил себя
— С Петровым? — насторожился писатель. — С каким это Петровым?
— Да мент московский, приехал убийство Савелия Артуровича расследовать…
— Вот что, Толя, — Светлицкий отставил пустой бокал и сжал губы. — Это хитрый и опасный человек. Мой тебе совет — держись от него подальше… Ты с ним разговаривал?
— Ну-у… Было пару раз, а что?
— Что он тебе говорил? Может, просил что-то сделать? Ты вспомни, Анатолий, не торопись.
— Да ничего не просил, — пожал плечами парень, борясь с желанием рассказать все как есть, но ведь тогда ему ни за что не выкрасть листочек из мусорной корзины, а значит, этот Петров точно от Вари не отстанет. И тут уж никакая отцова воля не поможет. Москвич — не чета этому безносковому, и в плечах шире, и на морду краше, да еще и из Москвы, да при таком деле. Ну точно уведет Варюху, как пить дать!
— Ничего не просил? — бывший милиционер уловил нерешительность и фальшь в голосе будущего зятя. — Вижу, ты мне о чём-то недоговариваешь, Толя.
Светлицкий смотрел на Рубилина, как следак на пойманного жулика, даже повернулся так, чтобы тому свет от торшера в лицо светил.
Анатолий вдруг почувствовал себя как на допросе, когда уже отпираться поздно, так как есть куча доказательств его причастности.
«Что делать?» — крутилась в его голове тревожная мысль. Соврать? Но Всеволод Харитонович явно его раскусил. И Толя принял правильное решение. Выдал правду, да не всю, а дозированно.
— Вы правы, Всеволод Харитонович, просил меня этот Петров кое о чем.
— Ну?!. — впился в него взглядом бывший ОБХСС-ник.
— Сказал мне с Варей помириться, купить ей букет и все такое…
— Вот как? — Светлицкий поскреб седеющую макушку. — И все? Зачем?
— Сказал, что к Варе он ничего такого не имеет, что я не так про него подумал, когда их в ресторане видел.
— В ресторане?
Писатель продолжал недоумевать, и Анатолий подсыпал ещё деталей.
— Ну, да, они там вдвоем сидели, когда я нагрянул…
— А дальше что?
— Да ничего, — продолжал врать Толя, умолчав про собственное нападение с выкидухой. Хватало и того, что всё это своими глазами видела Варя.
— Где ты с ним встречался? — продолжал сверлить взглядом «подследственного» Светлицкий. — Когда это он тебе про букет посоветовал?
— Да нигде я не встречался. Он ко мне сам на работу приехал…
— Специально, чтобы про букет сказать?
— Да нет, конечно, он про убийство Парамонова расспрашивал. Мол, не знаю ли я, есть ли у него враги.