Курсант: назад в СССР 2
Шрифт:
Мы прошли мимо, дедок снял кепку и по-холопски чуть поклонился.
— Замыкай всегда здание, отец, — сказал я ему.
Мы вышли на улицу. Дед семенил следом. Потом обогнал и открыл нам калитку центрального входа. Что-то пробормотал в ответ, упомянув мою окровавленную руку.
Уже совсем стемнело. Мы свернули за угол. Ночь была на удивление теплая. Где-то стрекотал сверчок.
— Стоять! — скомандовал я.
Пленник остановился, недоуменно на меня обернувшись.
Я вытащил нож и раскрыл клинок. Подошел
— Ксиву оставляю себе. Чтобы соблазна не было больше пользоваться. Нож можешь забрать, я швырнул его на землю. — И уезжай из города. Свободен.
Тот смотрел на меня ошалелыми глазами. Я развернулся и быстрым шагом пошел прочь.
— А ты тоже человек, мент, — услышал я вдогонку глухой голос.
Зашел в подъезд своего дома. Наверху кто-то сопел. Я остановился и прислушался. Что-за сюрприз? Сунул руку в карман и пожалел, что отдал складник.
Поднял голову и увидел знакомый, немного нескладный силуэт:
— Погодин, ты, что ли?
— Андрюха! — тот радостно свесился с верхнего пролета. — Ты живой!
— Конечно, а ты что, дурак, подумал?
— А я тебя здесь дожидаюсь… Что с рукой? Ого! Тебе в больницу надо!
— Там царапина, просто крови набежало, как с поросенка. Кожа рассечена, рука нормально. До свадьбы заживет. До твоей, конечно.
— Это он тебя?
— Нет, сам полоснул. Дай, думаю, проверю, красная у меня кровь или голубая.
— Вот гад! Убежал?
— Шустрый оказался, — кивнул я.
— И как мы его искать будем? Какие планы?
— А никак. После провала заляжет он на дно. А учитывая, что он не местный, в Новоульяновске, скорее всего, мы его больше не увидим.
— Блин! Вечная темнуха теперь…
— Одной темнухой больше, одной меньше. Еще не раз так будет в твоей жизни. Поверь.
— Но теперь меня точно навек к бумажкам припишут. Как стенографистку. Так хоть шанс был отличиться и “на землю” вырваться.
— Тебе же в кабинете хорошо? Сам говорил.
— Говорил. Но с тобой порыскал, понравилось. Не смогу уже сидеть на жопе. Почуял волю. Да и тебе же нужна помощь в поиске убийцы девушек.
— На то и расчет был, что ты “свободу получишь”. Получается, зря мы с тобой, Федя, столько сил потратили.
Я даже устало прислонился к стене. Как будто и вправду все силы ушли.
— Не зря! Теперь у нас есть СФ-1. Я своим рассказал в отделе о его возможностях. К тебе уже очередь выстроилась. Завтра прибегут. Или ты на больничный? — Погодин кивнул на руку.
— Какой больничный, Федя? У меня еще одна рука есть и две ноги если что. Да на мне, как на собаке. А не заживет, так скажу, что так и было. Главное зеленкой помазать или знахарку попросить поплевать.
— А я бы на больничный пошел, — Федя проговорил это с явным восхищением по отношению ко мне. — Отдохнул бы.
— Молодые мы с тобой
— Ну хоть отоспаться.
— На пенсии отоспимся!
— Там не уснешь. Я вообще считаю, что пенсию надо платить в молодом возрасте. А потом выходить на работу. Все равно в старости делать нечего и спать не так хочется.
— Уверен, скоро так и будет, Федя. Только без пенсии молодым. Просто в старости работать будем.
— Как это? До смерти, что ли?
— Поживем-увидим, — улыбнулся я. — Все, дуй домой. Мне надо как-то по-тихому проскользнуть в квартиру. Мамку не напугать этой гребаной кровоточиной.
— А у тебя точно там царапина? — Федя испуганно таращился на засохшую кровь. — Как-будто полруки отрезали.
— Точно, беги домой.
— Ладно, пока…
Забинтованную руку под рубашкой не видно. На работе никто даже не спалил, что я получил ранение. Спустя пару дней рабочее утро началось насыщенно. Не успел я чаю хлебнуть, как к нам в отдел прошлепали двое оперков, а за ними целая вереница гражданских разных мастей. Я стоял с дымящейся кружкой в руке и, еще прогоняя остатки сна, наблюдал следующую картину.
— Так! — прикрикнул на них Витя. — Граждане пусть в коридоре ожидают. Давай их по одному. И пусть руки в туалете помоют!
— Вить, — сказал рыжий, как весеннее солнышко опер в крупных веснушках. — Они не пальцы катать, они к Андрею.
— К Андрею? — Витя поначалу обрадовался, что скинул с себя такой пласт работы, но потом вдруг насторожился и впился въедливыми глазками в рыжего. — Как к Андрею? Зачем к Андрею? Не понял…
— Фоторобот делать.
— Чего?
— Портрет преступника со слов потерпевших. Это потерпевшие и свидетели по разным преступлениям, которые видели преступников в лицо.
— И-и-и… — лицо Вити вытянулось, как резиновая грелка. — При чем тут Андрей? У нас вообще-то нет фоторобота. Слышал, что разве что в Москве в НИИ МВД есть что-то подобное.
— А, так ты не в курсе? — с чувством превосходства усмехнулся опер, будто сам все это изобрел. — Теперь есть. СФ-1 называется.
— Что за СФ?
— Не знаю, советский фотопортрет, наверное, расшифровывается, да какая разница?
— А Паутов в курсе? — не унимался Витя.
— В курсе, — ответил я за опера.
Витя вздрогнул:
— Андрей, ты здесь? А-а… Что за фоторобот?
— Пошли, покажу, — я повернулся к рыжему. — Серега, давай по одному. И начнем с тех, кто лучше помнит. Мне руку надо набить.
— А как же я узнаю, кто из них лучше запомнил преступную морду?
— Так спроси. Первого давай любого, чтобы время не терять, а потом по этой градации.
— Понял, — кивнул рыжий и отошел к толпе гражданских.
— А почему он тебя слушается? — недоумевал Витя.
— А что такого?