Курсант: назад в СССР
Шрифт:
— Странный он какой-то. И бабы у него нет. Ходит, бродит по фабрике, глазки бегают, челочка, как у Адольфа прилизана, будто задумал чего нехорошего. Тьфу! В окопы бы его на пару деньков. Проверить, что за птица. Но, слава богу, война кончилась, а такие вот цуцики остались.
— Да ладно, не наговаривай на парня, — заступился я за Трошкина. — Все люди разные. Кто-то рельсы укладывает, а кто-то бумажки пишет. Ладно, пошел я, схожу до него.
Я вышел из цеха. Трошкин подпирал закопченную стену коридора. Увидев
— Смотри! — воскликнул он. — Как тебе?
— Что? — я непонимающе на него уставился.
— Ну как что? Это же джинсы! Настоящие!
— А-а-а… Джинсы. Новые? Класс, — только сейчас я обратил внимание, что худые ноги кадровика покрыты тканью цвета индиго.
— Югославские, сто писят рэ отдал! Это целая зарплата! И то через нужных людей доставать пришлось. В магазине такие не купишь.
— Замечательно, Илья, но я тут при чем? Ты пришел похвастаться? У меня работа, вообще-то.
— Нет, нет, я сегодня все скажу.
— Кому и что?
— Раисе Робертовне… Что это я цветы дарил. Вот и хотел с тобой посоветоваться. Насчет внешнего вида. Как я выгляжу? Нормально?
— А-а-а… Ну с этого бы и начинал. Так-с… Рубашку другую надень. И туфли у тебя уродские, смени на ботинки. Есть что-нибудь из замши?
— Туфли почти новые, — насупился Трошкин. — Это же “Красный октябрь”. Фабрика на всю страну славится.
— Обувь качественная, не спорю, — кивнул я. — Но по стилю к джинсам не подходит.
— Как это? А рубашка чем не угодила? Натуральный шелк. Польская.
— Ох, Трошкин, свалился ты на мою голову. Фильмы про ковбоев смотрел?
— Конечно, — кивнул тот. — ГДР-овские. С Гойко Митичем в главной роли.
— Так вот, джинсы — это стиль дикого запада. А теперь представь себе ковбоя в туфлях “Красный октябрь” и в шелковой рубашке. Дошло?
— Дошло! — воскликнул Трошкин. — Джинсы надо другие. Да?
— Мозги тебе надо другие! Так, больше не думай, просто записывай!
— Куда?
— На подкорку, матрена мать! Рубашку оденешь в клетку и ремень купи. Мужик без ремня, все равно, что без хребта. Туфли поменяешь на ботинки, лучше не советские. Челку распуши, а то приклеилась ко лбу, будто корова языком прилизала. И сними эти дурацкие очки.
— Но я без них плохо вижу, — взмолился Трошкин.
— Ладно, очки оставь, глаза тогда не щурь. Что скажешь Раисе? Придумал?
— Ну, что… Вот, это я дарил цветы… И…
— Трошкин, в рот просроченный компот! Что ты мямлишь? Запомни, женщинам нравятся уверенные мужчины. Соберись. Тем более это не женщина, а Раиса. Будешь мяться, сожрет тебя, как кобра тушканчика.
— А что же мне делать?
— Дома перед зеркалом порепетируй, а лучше… Тут на фабрике у нас КВН образовался. Запишись и походи.
— КВН? — тонкие брови Трошкина встали домиком. — Не думаю, что женщинам нравится клоунада.
— Клоунада нет, а парни с юмором — плюс сто балов к рейтингу сразу. Все. Давай. Мне работать пора. А то Петрович опять ворчать будет.
Рабочая смена закончилась, и я уже собирался домой, когда в коридоре напоролся на комсорга. Уткнув руки в упругие бедра, Зина стояла у выхода и отваливала комсомольцев, что случайно забыли про очередные досуговые мероприятия.
— А ты куда собрался, Петров? — Зина хищно улыбнулась, довольная, что я тоже попался в ее засаду.
— Как куда? Домой, — я хотел проскочить, но Рогова преградила мне дорогу, и я уперся в ее грудь.
— А репетиция?
— Какая репетиция?
— КВН сегодня, забыл? Я же тебя записала.
— А-а-а… Нет. Не забыл. Помню. Просто тебя увидел, вот, хотел подойти, поздороваться…
— Поздоровался?
— Привет, — улыбнулся я.
— Привет, а теперь марш в актовый зал.
Я развалился на тверди деревянного откидного кресла актового зала. На сцене резвилась молодежь, выдумывая шутки про загнивающий запад и империалистов. Они заразительно гоготали, считая свои перлы шедевром. Но для меня шутки выглядели наивными и отдавали детством. Хотя наблюдать за действом было в общем интересно.
Зина взяла на себя обязанности капитана команды и периодически покрикивала на чересчур шустрых КВН-щиков. Часа через полтора все вымотались и решили расходиться по домам.
Ко мне подошла комсорг:
— А ты, что просидел, как сыч весь вечер, ни одной шутки не придумал и слова не вымолвил? Так не годится, Петров. Раз пришел — участвуй.
— Хорошо, — кивнул я. — Давай на звуке сидеть буду?
— Это как? — заинтересовалась Зина.
— Вам же выступления подзвучивать надо будет? Где-то музычку включить, где-то еще какой-то звук. Для усиления эффекта выступления.
— Ну, мы думали с фабричной радиоточки кого-то позвать, — пожала плечами Зина. — Их попросить.
— Не пойдет. — Замотал я головой. — Вам нужен штатный звукач, который будет знать ваш сценарий наизусть. Я могу попробовать. Потребуется бобинник, запишем на него все, что нужно, а я буду на паузу и пуск тыкать в нужный момент. С этим я справлюсь, а на сцене скакать, извини — не мое. Смотреть нравится, но это другое. Это то же самое что книги читать и писать. Вещи разные.
— Хорошо, — Зина задумалась и потерла красным ноготком аккуратный носик. — Давай попробуем.
— Предлагаю это обсудить за кружечкой чая, — я не знал, как флиртовать с комсоргами и ляпнул первое, что пришло в голову.