Курсант. Назад в СССР 10
Шрифт:
Стайка пионеров упорхнула чижиками.
– А что нам менты, я и сам мент, – хмыкнул Сипкин.
Его трое дружков одобрительно закивали.
– Не п*зди, Вова. Ксиву покажь, – я было засомневался, может, восстановился Сипкин.
Была такая практика в МВД – уволенных по отрицаловке обратно на работу брать, но это позже будет, когда зарплату платить не станут и кадровый голод не оставит выхода.
– Дома забыл, – пробасил Вова. – А ты свою покажи, Петров. Что-то я тебя здесь в милиции не видел. Выперли,
Судя по всему, Сипкин газет не читает, не знает ничего о спецгруппе Горохова, что и не удивительно. Газеты он только для заворачивания воблы воблу да в сортире использует.
Привычным движением я полез в карман, но рука остановилась на полпути. Не взял я докУмент, не беру его на пьянки, потерять легко. Летняя одежка – тришки да футболка. Совсем не приспособлены такие элементы гардероба для надежного ношения удостоверения. Карманов почти нет, да и те несерьёзные.
– Гы… Я же говорил, что выперли, – в глазах Сипкина блеснуло торжество, он расправил широкие плечи.
Но отступать было поздно. Назвался ментом, полезай в воронок.
– Бухло убрали, – процедил я. – Живо!
Четверо против двоих. Из противников лишь Вова мог похвастаться статью бойца, трое его собутыльников не больше среднего шимпанзе, и возрастом помоложе будут. В рот заглядывают вожаку, «на север, так на север».
– А то что? – сощурился Сипкин.
– В трезвяк сдам.
– Ну, попробуй, – Вова демонстративно закинул ногу на ногу, всем видом показывая, что он «царь горы», то есть, лавки.
Его прихвостни хихикали и плевали семки под ноги. Один из них, в кепке, слишком поверил в свои силы, и скорлупка необдуманно упала Антохе на туфлю.
Хрясь! – Быков не выдержал и заехал плюющему прямо в глаз. Тот перекувыркнулся через скамейку назад, словно мячик. Добрый удар, только драться в общественном месте мне нельзя. Или… Я спешно огляделся, вокруг никого. Эх, была не была…
Бум! Отбил кулак, который летел мне в голову. Один из «шимпанзе» кинулся в атаку, мстить за бессловесно перекинутого через лавку собрата.
Сипкин тоже вскочил, но Тоха махнул перед его мордой кулачищем, и боксер понял, что нахрапом нас не взять. Чуть отступил и встал в стойку.
– Сипыч! – верещал его кент. – Меси их, чо встал?!
Но Сипыч не дурак, помнит, как я его уложил, на рожон не полезет. Да и технику Быкова он сразу опытным взглядом срисовал. Понял, что тот не бальными танцами занимался. И есть у него то, что танцевать мешает. Твердость характера, то есть.
Его подручные не знали о боксерском прошлом Тохи и тараканьей стаей набросились на нас. Даже тот, что в кепке, выполз из-за скамейки и, сверкая свежим фингалом, ринулся в бой.
Бам! Бам! Сыпались по нам удары. Бух! – кулак Тохи откинул одного из нападавших. Тот картинно раскинул руками и с криком «мама!» отлетел
Я тоже уложил одного, прямым дальним зарядил в нос. Тот сел на задницу и озадаченно хлопал глазами. Вытирал кровь и никак не мог понять, как я его сумел достать на расстоянии.
Бам! – и по моей скуле смазал кулак.
Сипкин включился в игру, понял, что бандерлоги одни не вывезут. Проиграют они, проиграет и он.
Н-на ответотчку! Выстрелил в него двоечкой, но реакция Сипыча его спасла. Помнит, гад, премудрости бокса. Не все пропил.
– Бей их, Сипыч! – отчаянно верещал последний оставшийся «в живых» гопник.
Он вцепился в ноги Быкову и пытался повалить его, как дерево.
Тоха раскинул ногами, пытаясь сбросить «Моську», но та держалась намертво.
– Мать твою! – Быков все-таки оступился и грохнулся на спину.
Сипкин снова напал на меня, а на подмогу «Моське» пришли очухавшиеся собратья. Кинулись пинать лежачего Быкова.
Не по-пацански совсем. Я было бросился ему на помощь, но пришлось сцепиться с Сипкиным. Он вырос у меня на пути, не давая пробиться к другу.
Ш-ш, ш-ш, – свистели его кулаки возле моей морды.
Уход наклон, удар, обманка, бум! Есть! Припечатал Сипкина в нос. Тот отшатнулся, намеренно беря паузу.
Сейчас главное – его добить, не дать прийти в себя. Но дилемма – там Антоха с тремя бьется, помощь срочно требуется. Щас, друг, я быстро!
Я кинулся на Сипкина, выставив кулаки. Но бить ими не стал. Мне ведь по-быстрому надо. Хрясь! Зарядил ногой ему пониже живота. Попал куда надо, может, плодиться не будет.
Вова скрючился, шипя сквозь скрежет зубов матерные проклятья. Контрольный в голову, и вот он распластался на земле, раскинув конечности, как морская звезда.
Я бросился к Быкову. А там картина маслом!
Тоха уже стоял на ногах и без моей помощи расшвырял обидчиков, как слепых кутят. Одного закинул в шиповник. Тот верещал, пытаясь выползти из колючек. Второй валялся в траве тушкой подстреленного кабанчика. Третьего Быков тряс за грудки, оторвав от земли, ноги его болтались в воздухе безвольными верёвочками, а здоровяк что-то ему доказывал насчет уважения к «старшим» и недопустимости антиобщественного поведения в форме распития спиртных напитков в общественном месте.
– Милиция! Милиция! – блажила сердобольная тетенька с авоськой в руке и в ситцевом платке.
Она проходила мимо и решила вступиться за униженных и оскорбленных.
– Зачем ребятишек бьете? – махала она руками, но близко не подходила.
– Шли бы вы, мамаша, – процедил Быков. – Эти ребятишки вели себя плохо. В угол ставить будем.
Тетя, тревожно зыркая, поспешила убраться.
Наконец, Тоха отшвырнул собеседника и сграбастал честно добытую в неравном бою бутылку «Столичной».