Курсант. Назад в СССР 11

Дамиров Рафаэль

– Ну и что? – пожал плечами прокурор, он, наконец, решил вставить свое веское слово. – Может, хозяйка сама и брала.

– Возможно, – я задумчиво пролистал обратно до титульника, там значился автограф автора и пожелание этой самой хозяйке, ныне убитой.

И тут в голове стрельнула мысль… Я вспомнил, как администратор в гостинице выдала, когда я показал ей свои корочки: «Что же вы сразу не сказали, что из милиции? Я вот как раз про вас читаю… Сотрудник уголовного розыска идет по следу убийцы старушки».

Интересно старушки

пляшут, по четыре сразу в ряд… Любопытное совпадение. Буквально вчера мне рассказали про убийство дамы почтенного возраста в романе, и что сотрудник сыска идет по следу, и вот я здесь, на таком же преступлении. Учитывая, что в совпадения я не верю, как можно объяснить такое? Ну, не администраторшу же подозревать, в конце концов?

– Книги нужно изъять, – я указал на собрание сочинений местного писателя.

– Зачем? – недоумевала Варя.

– На всякий пожарный, потом исключите из вещдоков, если что, – я протянул томик криминалисту. – Обработай, дружище, на пальчики.

Тот замялся и смотрел то на Варю, то на прокурора, то на начальника милиции, будто ждал от них отмашки, но те молчали.

– Смелее, – я положил трофей на стол, возле распахнутого кримчемодана.

– Ну, там надо в цианокрилатовой камере, – мялся эксперт. – Это же бумага, порошок вряд ли возьмет качественно.

– Качество тут не нужно, – уверенно заявил я. – Преступление явно подготовленное, уверен, что преступник в перчатках был. Не стесняйся, мажь книжульку.

Прокурор кивнул, и эксперт, вздохнув, обмакнул кисть в магнитный порошок. Налипшим ежиком провел по обложке, но сетчатая текстура материала не давала ясной картины, частицы порошка ложились, повторяя контуры микрорельефа обложки, тут и цианокрилат не помог бы.

– Здесь помажь, – ткнул я пальцем туда, где был автограф.

Эксперт провел магнитной кистью – и вычертил контуры пальцев, они проявились из ниоткуда, словно призрак темным силуэтом. Что и требовалось доказать.

– Видны следы захвата, – воодушевился эксперт. – Папиллярных линий нет, – он уже рассматривал через лупу выявленные следы. – Трикотажной вязки тоже не видно, структуры мереи нет, странные перчатки. Не ткань и не кожа, получается…

– Замшевые, например, – предположил я.

– Ага, – радостно закивал криминалист. – Ворс отобразился. Ну точно, замшевые! Как вы догадались?..

– Теперь вы понимаете, для чего нужно изъять книги? – я обвел взглядом присутствующих. – Не думаю, что потерпевшая трогала книгу свою в перчатках, это же не редкость музейная. Да и размер пальчиков не ее.

Варя закивала, прокурор поджал губы, а эксперт, еще больше воодушевившись, мазал уже следующий, соседний томик.

– Вряд ли там есть подобные следы, – скептически заметил я. – Судя по пылевому следу, брали только этот экземпляр. Но изымем все книжульки из собрания. Мне, однако, интересно содержание текста… Заберу у вас под сохранную расписку эти опусы, ознакомлюсь

с романами. Чую, здесь есть некая связь с убийством.

– Связь? – всплеснул руками прокурор. – Какая? Там написано, кто убийца?

– Это было бы слишком легко, – хмыкнул я. – Но посмотрим…

Книги Варя внесла в протокол осмотра, упаковали их в коробку, все, как и полагается, с подписями понятых и других участников процесса.

Сделали еще дубликаты бирок, чтобы потом переклеить можно было, после моего вмешательства в целостность упаковки. Ну просто как в учебнике, только расписку с меня брать не стали. Так поверили, что верну вещдоки.

Затарившись чтивом, я поехал в гостиницу «Север». Меня отвез туда по указанию полковника Лосева один из «бобиков», что дежурил у крыльца дома.

В холле гостиницы меня встретила та самая администраторша, что не хотела поначалу менять мне номер.

– Андрей Григорьевич! – воскликнула она.

Надо же, запомнила мое имя, хотя я не представлялся, вроде. Впрочем, она знает обо мне всё – она видела мой паспорт.

– Вы взяли книги Всеволода Харитоновича в ресторане? Помните, что вам посоветовала? Я прочитала, могу свою вам предложить.

– Спасибо, я полное собрание его урвал, – я поставил на стойку свою ношу, сорвал бирку и раскрыл коробку на глазах у изумленной женщины.

– А почему же они опечатаны? – пролепетала она.

Теперь на коробку она смотрела хмуро, но со странным любопытством. Как будто подозревала, что книги специально так оформили, для антуража. Ну уж нет, до такого никакие книготорговцы не додумаются – особенно в части того, чтобы оставлять на страницах черные пятна.

– Издержки профессии, – хмыкнул я. – Так в какой книге, вы говорили, милиционер идет по следу убийцы старушки? – я выгреб книги на стойку.

– Не милиционер, а полицейский. Так вот в этой! – уверенно заявила женщина, выудив из стопки одну из книг. – Вам понравится.

– Спасибо, не сомневаюсь, – я сложил книги обратно в коробку, а эту положил сверху, чтобы не затерялась. И уже зашагал по коридору в сторону лестницы, но потом остановился и, обернувшись, спросил: – Скажите, э…

– Елена Петровна, – вежливо подсказала администратор.

– Скажите, Елена Петровна, а в книгах Светлицкого всегда убивают?

– Ну, конечно, это же детектив, как без этого…

Она, улыбаясь, развела руками, все ещё не вполне понимая, что за странная ситуация развёртывается у нее перед глазами.

– А в его романах не убивали случайно директора швейной фабрики?

– Что?

– Ну или другого руководящего работника социалистической промышленности.

– Нет, что вы! Всеволод Харитонович пишет о девятнадцатом веке. Вот почитаете и все узнаете…

– Ясно, спасибо… Жаль…

Я вошел в пустую комнату. Света и остальные, очевидно, обживались в Управлении, знакомились с материалами дела Парамонова.