Курсант. Назад в СССР

Дамиров Рафаэль

Катя щебетала, что-то мне рассказывая, а я пялился в висящее напротив затёртое зеркало. На меня смотрел молодой парнишка. Темноволосый с умными глазёнками, правильными чертами лица и немного оттопыренными ушами. Хотя, уши норм. Просто кажутся такими из-за моей худобы. Не сказать, что я дистрофик, кости норм и плечи есть, но мышц поднабрать не мешало бы. С жирком. Хотя, жирок не надо. Он – дело наживное, всяко прилепится с возрастом. Я так рассуждаю, будто всю жизнь в этом сне собрался прожить. Вот выведут меня из комы и…

Стоп!

А с какого перепугу я решил, что это сон? Любой «лунатик» знает, что во сне невозможно разглядеть свое отражение. Увидеть силуэт, конечно, можно, но детали рассмотреть нельзя. По спине пробежал неприятный холодок. Я почувствовал, как зашевелились волоски на теле.

Я посмотрел на свои руки. Розовая кожа без мозолей. Тяжелее стула за всю жизнь ничего не поднимал. Папиллярные бороздки четкие и не стертые, образовывают завитки и дуги. Это у меня профессионально – узоры кожные разглядывать. А вот и еще одно доказательство, что это ни хрена не сон. Во сне невозможно увидеть свои ладони, как ни старайся. Если это не сон, тогда что? Галлюцинации от больничного наркоза? Непохоже. Всё вокруг такое реалистичное. Или всё гораздо проще. Я сошёл с ума?

– Андрей? – фыркнула Катя. – Ты почему молчишь?

– А что? – непонимающе взглянул я на нее.

– Я спрашиваю, ты за билетом когда пойдешь?

– Каким билетом? – я пригладил непослушные волосы, после падения одна прядка стояла хохолком удода.

– Как каким? – девушка всплеснула руками. – За билетом на поезд в Москву.

– За билетом на поезд в Москву? – повторял я, как гастарбайтер из «Нашей Раши».

– Ну да… Уже экзамены скоро. Или ты передумал со мной на медицинский поступать?

– На медицинский? Я?

– Ох, Андрей, – вздохнула Косичкина. – По-моему у тебя сотрясение, ты сам не свой. Иди домой лучше…

– А как же рассвет? – попробовал возмутиться я.

– Какой тебе рассвет, ты белый, как мел и плохо соображаешь. Домой тебе надо.

– А где я живу? – осторожно спросил я.

– Тебе в больницу надо, – на лице Кати промелькнул испуг. – Ты даже не помнишь, где живешь.

– Да помню я всё, – отмахнулся я. – Просто всё, как в тумане.

Я напряг память. В голове всплыл образ хрущёвской пятиэтажки. Небольшая простенькая квартира. Женщина с седыми висками стоит и улыбается на маленькой кухне.

– Я тебя провожу, – Катя решительно встала и потянула меня за руку.

– Спасибо! – расцвёл я.

Мне вдруг мучительно захотелось спать. Я почувствовал усталость (во сне человек не устает) и некоторый страх за своё непонятное состояние.

– Эй, Петров, – мимо проходила толпа парней, среди которых выделялась рослая фигура Быкова. – Пойдёшь курить?

Бык чуть приостановился и с ехидной улыбкой смотрел на меня. На его виске пульсировала жилка. Немалых усилий ему стоило изображать улыбчивость.

– Не курю, – ответил я.

– Ха! Пацаны! – бык театрально развёл руками,

обращаясь к дружкам. – Андрюше мама курить запрещает.

Он повернулся ко мне и добавил со скрежетом в голосе:

– А с девочками танцевать она тебе разрешает?

– А пойдём, покурим, – я встал и решительным шагом направился к выходу, где ждала нас толпа.

Быков опешил, но в следующий момент обрадовался:

– О, Петров, да ты не такой очкун, как выглядишь… Ну пойдём, покурим-ка, пойдем.

Он хищно улыбнулся и положил на плечо мне руку, увлекая к выходу из школы.

– Андрей! – крикнула вслед Катя. – Не ходи!

– Я недолго! – обернувшись, бросил я.

– Конечно, недолго, – вторил довольный громила. – Мы быстро всё сделаем.

– Я позову директора! – Катя кинулась по лестнице наверх.

Ночной воздух встретил на крыльце запахом травы. Вроде город, а выхлопов не чувствуется. Даже машин почти не слышно. Будто в деревне.

– Пошли за школу, – пропел Быков. – а то физрук увидит и сигареты отберет. Он сам никогда не покупает их, гад.

– Пошли, – кивнул я и зашагал в темноту.

Быков с толпой приспешников семенили следом.

Удар в спину был чувствительным. Я, конечно, не курить шел, но такой подлости от противника не ожидал. Я завалился мордой в траву. Полумрак немного рассеивался хилой луной, которая с удивлением уставилась на группу советских выпускников, учинивших за школой разборки.

– Ну что, Петров! – Быков демонстративно засучил рукава. – Я же тебя предупреждал…

Я еле поднялся. Почка ныла, отдавая в ногу. Блин! Больно-то как. Теперь ясно, что это ни хрена не сон и не глюки. Такая боль не может привидеться.

Быков шагнул вперед и предсказуемо выбросил кулак мне в лицо. Я чуть отклонился и ударил боковым в ответ. Бил не слишком сильно, чтобы челюсть не свернуть, но в итоге не рассчитал. Не привык к своему новому телу и новой массе. Со всей дури лупить надо было.

Удар получился смазанным и слабым. Но и его хватило, чтобы высечь из глаз противника искры. Быков с удивлением уставился на меня. Он никак не мог понять, почему не попал мне в морду. И как я, тварь дрожащая, посмела залепить ему тумака?! Ему! Самому сильному человеку в школе.

– Ах ты, сука! – бык, словно на корриде, кинулся на меня.

Я шагнул в сторону, чуть присел и ударил его кулаком в живот. Быков пролетел мимо, получив спазм диафрагмы. Он сложился пополам и хватал воздух ртом, как рыба на льду. Что-то мычал, проклиная меня.

– Хватит? – я подошел к нему и участливо положил руку на его плечо.

Бык зарычал и, распрямившись, попытался залепить кулаком мне по уху. Я, конечно, этого ожидал. Не просто так подошел по наивности своей. Хотел воспитать. Занятия в секции бокса в молодости очень пригодились. Хотя тело сейчас было не боксёрское, но и не самое хилое. Не как у геймера со стажем.