Куртизанка и капитан
Шрифт:
Алек ослабил галстук, пресловутый гордиев узел, и невольно взлохматил волосы. На остром подбородке уже успела проступить темная щетина. Он снова выглядел как капитан Стюарт из Вороньего замка. И, ох, ей снова приходилось противостоять небывалой атаке на свои обостренные до предела чувства.
Алек пожал широкими плечами:
— Очень утомительно. Как и всегда на подобных вечерах. Поэтому и уехал раньше. — Он озадаченно осмотрелся по сторонам. — Вы что-то сделали с садом. Он выглядит по-другому.
— Честно говоря, я была рада найти хоть какое-то приложение своим усилиям, —
— Вертите нами, миссис Роуленд? Нет. С какой стати?
— Здесь столько великолепных растений. — Она указала пальчиком. — У моей мамы всегда росли анемоны, их еще называют ветреницы. Вот эта anemone pavonina. Разве она не прекрасна?
Он смотрел на нее, а не на алый цветок. Розали продолжала удивлять его своими познаниями. Своей проклятой красотой.
— Вы говорили, ваша матушка очень любила свой садик в Оксфордшире. Вы уверены, что он был маленьким?
— Да, но ее дом во Франции был знаменит своими садами, люди совершали целые путешествия, чтобы ими полюбоваться… — Она запнулась, видя его реакцию.
— Путешествия? Где жила ваша матушка?
Розали замерла:
— Я думала, что вам говорила. Она родилась в прекрасном доме — chateau… [8]
— Этого вы не говорили. — Алек продолжал ее внимательно разглядывать, даже чуть нахмурившись. — Мне кажется, вы повидали больше поворотов фортуны, чем я.
8
Замок (фр.).
Ночные мотыльки кружились вокруг фонаря, прикрепленного на двери черного хода. В беспорядочном, отвлекающем внимание танце. Розали почувствовала себя так, будто сама попала в безжалостное пламя, подобно этим бедным созданиям. Алек. Она помнила его поцелуй. Его руки ласкали ее. В его присутствии ее охватывал неудержимый жар желания.
Розали закашлялась и выдавила улыбку.
— Я помню лишь наше полунищенское существование в Оксфордшире. Фамильное состояние матушки пропало во время революции, и она рассказывала, что все ее родственники бежали из Парижа.
— Вы пережили много потерь, миссис Роуленд.
Она вскинула взгляд:
— Многие потеряли гораздо больше. Вам это известно.
— Вы думаете о солдатах?
— Да. Я ничего не знаю о войне, но ненавижу, когда ее прославляют. Лорд Байрон побывал на поле Ватерлоо и был потрясен кровавым зрелищем. Он назвал это «красным дождем». «Но в небе туча огненная встала, / Извергла дым и смертоносный град, / И что цвело — кровавой грязью стало»… [9] — Ее голос прервался.
9
Строки из поэмы Джорджа Гордона Байрона «Паломничество Чайльд-Гарольда». Перевод В. Левика.
На мгновение перед глазами Алека встали ужасы полей сражений. Крики
«Дурак!» Отчаянным усилием воли он попытался подавить нараставшее возбуждение.
— Розали, думаю, мне удастся кое-что разузнать о вашей сестре.
— О, так вы ради этого решили подойти ко мне? — Розали немедленно прикусила язычок. — Я… простите, — пробормотала она. — Как глупо с моей стороны думать, будто вы столь же одержимы произошедшим с моей сестрой, как и я.
— Одержимость — не совсем верное слово, — заметил Алек, — для обозначения предпринятых вами поисков справедливости. Однако не расскажете ли вы мне еще раз о тех угрозах, что приходили вашей подруге Хелен?
Ее брови поползли вверх.
— Когда сломали ее станок? И подожгли дом? Дайте вспомнить. Первая записка гласила: «Сплетничающая сучка». И все. Вторая была более пространной: «Если напишешь еще хоть слово о леди Э., пострадаешь ты и твои близкие, а не только дом».
Алек спросил:
— Вы знаете, кто такая эта леди Э.?
— Нет. Но мне известно, что у нее была служанка, которую выпороли и выгнали за то, что та уронила вазу. Хелен написала об этом заметку. — Розали встревоженно посмотрела на него. — Это вам поможет?
Алек слышал эту историю. Историю о своей мачехе. Леди Эльдчестер. Ему удалось улыбнуться:
— Возможно. Послушайте, на улице похолодало, вы дрожите. Может быть, стоит вернуться в дом?
Аякс ткнулся носом ей в руку, Розали с отсутствующим видом его погладила. Она подхватила шаль.
— Алек…
— Гм?
— Алек, вот я все думаю, вплоть до сегодняшнего дня единственной моей целью было разыскать этого мужчину и посмотреть ему в лицо. Но теперь я начинаю размышлять о том, что, вероятно, вовсе не желаю, чтобы отец Кэти узнал о своей дочери. — Она встревоженно кажутся вам глупыми? Понимаете, я не хочу, чтобы он имел к ней хоть какое-то отношение.
Его скульптурно вылепленное лицо приняло серьезное выражение.
— Тогда что вы хотите, Розали?
— Ох, я думала, что найду его и, возможно, добьюсь извинений. Больше всего желала, чтобы он понял, что сотворил с Линетт. Но теперь? — Она вздохнула. — Иногда мне кажется, что лучше бы я никогда не начинала поисков.
Розали неожиданно осознала, что он накрыл ее руки своими сильными руками с длинными изящными пальцами, которые сотворили с ней чувственно-порочное волшебство в доме его отца. Она понимала, что Алек всего лишь хотел проявить дружеское участие, внушить уверенность в своих силах, однако ощущала себя так прекрасно, что едва могла вздохнуть. Внезапно Розали захотела опереться на него, взглянуть ему в глаза, и тогда… он, возможно, снова ее поцелует.