Куртизанка
Шрифт:
Как она ни старалась бодрствовать, она все же уснула и проснулась только от веселого щебетания воробьишек на яблоне под окном. Девушка выпрямилась и потянулась, потом помассировала поясницу. У нее затекла шея, и было больно поворачивать голову.
Утренний свет заливал маленькую комнату, мягко играя на лице Реми. На подбородке и щеках пробивалась жесткая щетина. Он лежал неестественно спокойно и еле слышно дышал, и это встревожило Габриэль. Она потрогала рукой лоб, лоб был холодный. Никакой лихорадки. Конечно, это было хорошим признаком, но его бледное, туго обтянутое кожей лицо пугало.
Она не могла не сравнивать его нынешнее состояние с тем, каким он был всего лишь неделю назад, когда с воодушевлением приступал к заключительной подготовке бегства своего короля: сильным, пышущим здоровьем. Ей хотелось запустить пальцы в его взъерошенные темного золота волосы и нежно погладить его по лицу, но она боялась нарушить благотворное действие сна.
Габриэль осторожно отодвинулась, чтобы не задеть его раненую руку, лежавшую поверх одеяла. Его мощные плечи и грудь оставались открытыми, обнажая шрамы, избороздившие его тело, казавшиеся еще ужаснее в нежном утреннем свете. Столько ранений, столько боли выпало на его долю, и вот теперь ему снова приходится страдать.
И на этот раз по ее вине. Все так глупо, бессмысленно, но Реми страдает. Ужасные события прошлой ночи никогда не произошли бы, если бы не ее безрассудство, не ее ложь.
Скрип двери за спиной прервал тяжелые мысли Габриэль. Она повернулась и увидела Арианн, которая осторожно зашла в комнату. Под глазами у старшей сестры от усталости появились тени, мягкие каштановые волосы не были уложены и спадали на плечи, но она оставалась все той же спокойной и невозмутимой Арианн.
– Как он? – шепотом спросила она, подходя на цыпочках к кровати.
– Не знаю, – призналась Габриэль, попытавшись улыбнуться. – Мой Бич кажется таким… таким слабым и беспомощным.
Габриэль отошла к окну и устало прижалась головой к оконной раме, вдыхая приятный утренний ветерок и едкие запахи фермы. Она заметила, как Некромант преследует какую-то несчастную полевую мышь. Если бы Мири увидела это, она бы положила конец его охоте. Но ее младшая сестра расчесывала гриву приземистого серого пони, а Волк, опершись на ворота загона, наблюдал за ее занятием.
Тишина раннего утра нарушалась унылым глухим стуком топора. Закатав рукава рубашки, граф Ренар колол дрова, и по его виду совсем нельзя было предположить, что на нем хоть как-то сказались события прошлой ночи. Ни сражение в гостинице, ни изнурительное бегство из Парижа.
Хорошо, что есть великан, охраняющий замок, особенно сейчас, когда ее Бич настолько беззащитен. Арианн перевязала его рану, и Габриэль немного успокоилась, заметив, как сестра с удовлетворенным видом подошла к окну.
– Твой капитан поправится, – тихо, чтобы не потревожить Реми, сказала она. – Он очень сильный человек, справлялся и с худшими ранами. Правда, Николя потерял много крови, но нет никакого заражения, никакой лихорадки. Сейчас ему нужно только одно – время, чтобы отлежаться и дать ране затянуться. Даст бог, у него оно будет.
Арианн тревожно выглянула в окно. Вид ее рослого мужа, должно быть, и ей придал уверенности. Заметно
Габриэль очень многое хотела бы сказать сестре, но едва ли знала, с чего начать. Ей казалось странным, что и Арианн до сих пор не задавала никаких вопросов. Ее старшая сестра никогда не относилась к числу тех, кто избегает споров, дает времени все расставить по местам. Нет, она всегда желала во всем тщательно разобраться, излечить то, что порой было еще совсем не готово к излечению. Габриэль часто обижалась на ее расследование, когда пытливый взгляд Арианн свободно докапывался до самых потаенных уголков души. Арианн слишком легко бередила глубоко спрятанные раны, вытаскивала их на свет и начинала в них копаться.
Но сейчас Арианн не давила, ни о чем не допытывалась. Она ждала, потупив глаза, сложив руки в полном бездействии. Неожиданно для себя Габриэль поняла, что старшей сестре ничуть не легче, чем ей самой, наводить мосты между ними.
Габриэль прочистила горло.
– Это я во всем виновата.
– Прости, не поняла, – очнулась от собственных мыслей Арианн.
– В нашей ссоре. В разрыве между нами, в том, что произошло с Реми. – Она с грустью показала на кровать. – Во всем надо винить только меня.
– Надо же! Так это ты подстрелила капитана? Что ж, тебя очень даже можно понять. Мне часто хотелось сделать нечто подобное с Ренаром. Особенно когда я узнала, что у него действительно была та проклятая книга.
Шутка сестры застала Габриэль врасплох. Арианн всегда была редкостно, даже болезненно серьезна. А теперь она шутила и пыталась поддразнить сестру, чтобы снять неловкость. Но ее мягкий юмор произвел неожиданный эффект. Глаза Габриэль наполнились слезами.
– Эри… я… сколько же всего я… натворила. – У нее задрожал голос, и она разрыдалась.
Арианн молча обняла сестру. Сколько раз Габриэль противилась ее утешениям! Но теперь она с готовностью таяла на терпеливом и мягком плече Арианн, выплакивая все свои страдания, страхи, боль и напряжение, которые скрывала со дня их ссоры с Реми.
Арианн убаюкивала ее, поглаживая волосы, нежные, исцеляющие прикосновения напоминали ласковые руки покойной мамы.
– Тише, дорогая моя. Не случилось ничего такого, чего нельзя было бы исправить.
– Нет… ты не знаешь. Ты понятия не имеешь… сколько всего я натворила.
– Боюсь, я имею некоторое представление обо всем. – Она взяла Габриэль за подбородок и стала промокать ее слезы. – Неслучайно же Бетт отправилась за тобой в Париж в поисках работы. Это я послала ее.
Глаза Габриэль расширились, и Арианн стала торопливо рассказывать:
– Не могла же я примириться с мыслью, что ничего не буду о тебе знать. Тем более в таком опасном городе, да еще при дворе, под боком у Темной Королевы. Я послала Бетт, наказав ей посылать мне регулярные сообщения. Голубей она держала вовсе не для твоего обеденного стола.