Куртизанки
Шрифт:
Ее друзьями были Бюффон, которому она завещала своих зверей – обезьянку, собаку и попугая, и Монтескье, хотя и не в такой степени, как Мармонтель. Он добился ее милости, сочинив стихотворение в честь создания ею Военного училища, а она, несмотря на неудачи на сцене, сделала его академиком.
Она также помогала обоим энциклопедистам – д'Аламберу, для него она выхлопотала пенсию, и Дидро, которого неоднократно призывала к умеренности и осторожности.
Несмотря на это последний после ее смерти высказался о ней очень сурово: «Что же осталось нам от этой женщины, которая бесчестно и бессовестно разоряла нашу страну и фактически перевернула всю политическую
Однако с именем Помпадур связаны и другие деяния: основание знаменитых севрских фарфоровых фабрик и Военного училища. Она хотела создать серьезную конкуренцию знаменитому и дорогостоящему саксонскому фарфору, перевела фабрики из Венсенна в Севр, неутомимо занималась экспериментами, приглашала искусных ремесленников и талантливых художников, скульпторов, устраивала выставки в Версале и во всеуслышание объявляла: «Если тот, у кого есть деньги, не покупает этот фарфор, он плохой гражданин своей страны».
Прекрасные нежные розы, ее любимые цветы, которые она сажала, где только могла, со временем были названы «розами Помпадур».
Значительное содействие она оказывала созданию ею же самой задуманного Военного училища, в котором должны были обучаться сыновья воинов, погибших на полях сражений или получивших увечье на службе короля. Видимо, визит в знаменитый Институт благородных девиц в Сен-Сире привел ее к мысли о создании Военного училища. И со всей свойственной ей энергией она принялась воплощать эту идею в жизнь, смогла в наивысшей степени заинтересовать короля и во всем советовалась со своим верным другом, финансистом Парсом-Дюверне, всегда готовым помогать ей. Ей удавалось преодолеть любые препятствия и выбивать значительные суммы для строительства школы, а когда однажды денег не хватило, она вложила свои и была страшно довольна, что наконец в июле 1756 г. молодые воспитанники короля смогли перебраться в свою обитель.
Опасным моментом для Помпадур и руководимого ею «пансионата» была весна 1753 г., когда король увлекся некоей Марией-Луизой О'Мэрфи, настойчиво добивавшейся положения официальной фаворитки. Этой проблемой пришлось всерьез заняться дипломатии и разведке ряда стран. Папский нунций монсеньор Дурини сообщал в Рим о близком падении Помпадур: «По всей видимости, главная султанша теряет свое положение». Но и в этот раз нереальность планов, связанных с «концом режима Помпадур», выяснилась еще до конца 1753 г.
Летом 1756 г., в самый острый момент дипломатической борьбы накануне Семилетней войны, некая мадам де Куаслен прорвалась в официальные фаворитки, ее поддерживали все враги Помпадур и противники австрийского союза. Маркиза уже подумывала о том, чтобы покинуть Версаль. В конце концов королевский лакей Лебель нашел подходящую замену для Куаслен. Внутренний конфликт был таким образом улажен. Оставался внешний – война против Англии и Пруссии.
С непомерным честолюбием и стремлением к постоянному усилению своей власти и влияния на политику страны она целенаправленно добивалась заключения союза Франции и Австрии против Пруссии Фридриха II. И, разумеется, на нее возлагалась ответственность за неудачи королевства из-за этого союза. Если начиная с Генриха IV и до начала правления Людовика XV Франция постоянно боролась с могуществом Австрии, Германии и Испании,
В число могущественных государств выдвинулась Англия, и в лице Пруссии Фридриха II Австрия получила опасного противника, который постоянно вызывал подозрения. Императрица Мария-Терезия с полным основанием могла утверждать во время своего визита в Версаль, что положение Франции и Австрии теперь совершенно не то, что 200 лет назад, и их союз будет гарантией мира в Европе. Она совершенно откровенно сказала французскому послу в Вене: «Если между мной и прусским королем снова разразится война, я или снова отвоюю все потерянное, или все пойдет прахом: и я, и вся моя держава».
Ее умному послу Кауницу также удалось склонить маркизу к союзу. Он засыпал ее выгодными предложениями, окружил тонкой лестью, многозначительными намеками и обещаниями. С проницательностью опытного дипломата он понял, что должен в первую очередь приобрести ее расположение, если хочет добиться намеченной цели. Ведь Аржансон был сторонником морской войны, а остальные министры колебались...
В это время объявилась новая фаворитка короля, маркиза де Куаслен, ставленница принца Конти, выступавшего тоже за союз с Австрией. То есть у Помпадур появилась не просто еще одна соперница, но и честолюбивая женщина, которая под влиянием Конти собиралась проводить политику в пользу Австрии! Она почувствовала серьезную угрозу своему положению и даже какое-то время думала вообще оставить двор, однако ее верный друг Берни сумел нейтрализовать опасную соперницу и помог маркизе сохранить власть.
Мария-Терезия, бывшая в курсе всех перемещений и интриг в Версале, колебалась, обратиться ли ей к Конти, как к начальнику тайной канцелярии короля, или нет. Он пользовался огромным влиянием на маркизу де Помпадур. И в конце концов она решила положиться только на нее, сочтя, что это будет надежнее, раз Помпадур с такой легкостью удалось свалить новую фаворитку. И Помпадур оправдала ее надежды, сделав Берни ответственным за переговоры с Австрией, хотя сам он, надо сказать, был противником такого союза.
Во время свидания с королем она напомнила ему о неосторожных остротах Фридриха II по поводу его частной жизни – ей и самой до сих пор было не по себе от колкостей прусского монарха, а также изложила достаточно известную точку зрения о необходимости создания великого католического альянса, который должен стать противовесом растущему влиянию протестантизма в Европе. Она говорила с ним о мире, которым он насладится после низвержения ненавистного, связанного союзом с еретической Англией прусского короля.
И после этого был разработан проект договора, а сам Версальский договор был заключен в мае 1756 г.
В честь этого события маркиза заказала знаменитому Гюэ камею из оникса, на которой было изображение аллегорических фигур Франции и Австрии, царящих на алтаре верности и попирающих ногами лицемерие и разлад...
И австрийский посол в Версале был совершенно прав, когда написал в Вену министру императрицы: «Не подлежит сомнению, что именно ей (Помпадур) мы должны быть за все благодарны и что именно на нее мы должны рассчитывать в будущем». Кауниц тоже направил маркизе благодарственное письмо, а сама императрица подарила ей письменный прибор из ценных пород деревьев со своим портретом, на что Помпадур ответила изъявлением «покорнейшей признательности».